поможет уберечься, и присоветует как не упустить выгоду. Она многое знает! Ей духи открывают. Или какой-то бог, чье имя она держит в строгой тайне. Тут уж спрашивать нельзя, она рассердится.
– Как ее зовут? – Конан отвернулся от женщины и уставился опять на торговку.
– Она называет себя Сешет, – ответила та. – Вечно вокруг нее крутятся бродячие животные. Она их кормит. Не знаю, где она берет для них еду. Ворует, наверное. Говорят вам, она странная! Сама недоедает, но о своих зверях всегда позаботится… Вы подойдите к ней, заговорите. Может, что-то полезное для себя и узнаете.
– Где она живет? – подала голос Галкарис. С того самого мгновения, как Сешет появилась в поле ее зрения, девушка не отводила от нищенки взора, как будто пыталась разглядеть в ней что-то.
Торговка пожала плечами. На ее широком лице появилось неодобрительное выражение.
– Никто не знает. Она ведь бродяжка. Сегодня здесь, завтра там. Некоторые добрые люди пускают ее в дом, особенно если идет дождь, но жрецы из храма Сета этого не одобряют. Так что по большей части она ночует прямо под деревьями, вон там.
И болтушка показала на пальмовую рощу, видневшуюся в конце главной улицы города – там, где Палестрон заканчивался и начинались горы.
– Ясно, – произнес Муртан. – Благодарим тебя, добрая женщина.
Та покачала головой.
– Я всего лишь рассказала вам о том, что здесь творится любопытного. Приезжие всегда интересуются. Иногда у нас выступают бродячие музыканты и фокусники, но на сей раз никого нет. Вам не повезло.
Конан уже шагал через площадь прямо к сумасшедшей женщине.
– Тебя зовут Сешет? – заговорил он с ней без обиняков.
Та вздрогнула, как будто ее ударили. Открытая половина ее лица покраснела. Ярко-зеленый глаз вспыхнул.
Конан отметил, что нищенка, несмотря на свое бедственное положение и странный образ жизни, ухитряется где-то добывать косметику и подкрашивать глаза и губы.
– Я Сешет, – ответила женщина хрипло.
– Мое имя Конан из Киммерии, – представился варвар. – А это мои спутники. – Он показал рукой на Муртана и Галкарис. – Мы идем из самой Зингары.
– Это далеко, – утвердительно произнесла Сешет.
– Ты знаешь, где находится Зингара? – Конан не стал скрывать удивления.
– Я многое знаю, – был ответ загадочной женщины. – Но это не означает, что я знаю все. Кто твои друзья?
– Муртан – неплохой, хоть и глуповатый человек из Кордавы. Галкарис – его подруга.
– О, это любовь, – тихо промолвила Сешет. – Очень хорошо. Я люблю влюбленных. Я им помогаю.
– Это прекрасно, Сешет. Ты знаешь, для чего мы здесь?
– О, вы здесь для того, чтобы умереть, – не раздумывая отозвалась женщина и отбросила со лба прядь длинных белокурых волос. – Это очевидно. Все приходят в Стигию, чтобы умереть.
– Почему?
– Потому что чужеземцы всегда желают оказаться в храме Сета. Храмы Сета – они повсюду. Храмы Сета. Они хранят богатства. Человек приходит, человек хочет видеть золото, драгоценные камни. Человек видит кровь, змею, смерть. Так всегда.
– Возможно, на сей раз все произойдет иначе, – сказал Конан.
Муртан и Галкарис тоже приблизились к нищенке. Муртан смотрел на нее со смесью брезгливости и сострадания – обычный взгляд богатого, преуспевающего человека. Что касается Галкарис, то она дрожала все сильнее, бледность разливалась по ее лицу.
– Сешет, – пробормотала она. – Сешет.
А затем Галкарис повернулась к Муртану:
– Я хочу, чтобы она пошла с нами!
Муртан изумленно воззрился на свою рабыню. Никогда прежде та не позволяла себе говорить подобным тоном. Да и голос Галкарис странным образом изменился: он звенел, в нем появились повелительные нотки.
– Ты хочешь? – медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, переспросил Муртан.
Конан быстро оттеснил Галкарис в сторону,
– Мне кажется, Муртан, нам лучше послушаться ее.
– Я должен слушаться собственную рабыню? – Муртан не верил своим ушам.
– Она говорит… Кром! Это говорит НЕ ОНА! – Конан откровенно досадовал на глупость Муртана, на его упорное нежелание понимать, что в Галкарис живет отныне не одна личность, а две, и со второй ипостасью девушки лучше не спорить. – Мне кажется, Муртан, что Сешет обладает тайной, которая имеет какое-то отношение к нашему заброшенному храму.
Он говорил вполголоса, однако не слишком беспокоился о том, что обе женщины могут его услышать. Сешет и Галкарис были чересчур поглощены встречей, чтобы обращать внимание на посторонние разговоры.
Муртан покачал головой:
– Кто обезумел здесь, ты или я? Или, возможно, мы все?
– Мы все в здравом рассудке, Муртан, – ответил киммериец. – Поверь мне. Я разбираюсь в магии. Сейчас ничего магического не творится.
– Если не считать того, что верзила-варвар принуждает меня слушаться мою же собственную рабыню, а та ведет себя так, словно в нее вселился некий дух, демон или какое-то другое потустороннее существо…
– Галкарис уже давно не рабыня, – сказал Конан. – Она остается с тобой только потому, что влюблена в тебя. Она вольна уйти в любое мгновение, и у тебя не осталось власти помешать ей. Пора бы тебе осознать это обстоятельство и поменять отношение к ней.
– Интересно, когда же это произошло, – буркнул Муртан.
– В тот момент, когда разбойники уничтожили твой караван, – безошибочно ответил Конан. – В тот момент, когда вы двое остались целы. Если бы мы с Галкарис не пришли к тебе на помощь, ты бы вообще был сейчас мертв. Она вернулась к тебе только потому, что таково было ее личное желание.
– Как же сильно изменяет человека путешествие! – воскликнул Муртан. – Прежде я думал, что целью всякой поездки является обогащение. Знаниями, опытом, впечатлениями, деньгами и товарами, наконец. Но оказывается, что в пути человек многое теряет. Слишком многое.
– Но приобретает все же больше, – возразил Конан.
– Я потерял рабыню.
– Зато Галкарис нашла свободу.
– Я потерял всех моих слуг.
– Они нашли смерть.
– Ничего себе, приобретение!
– Оно ожидает всех, Муртан. От человека требуется только умереть с честью.
– По-твоему, мои слуги умерли с честью? Да их перерезали, как баранов! – с
