деле привязан к людям-гиппопотамам. Могут же быть сердечные привязанности даже у дурных людей, даже у магов! – Они необычны. Но здесь, в Стигии, они, поверьте мне, друзья мои, не являются самыми странными существами. Есть куда более невероятные создания. И гораздо более зловещие.
– Они так легко признали твое главенство, – вздохнул Муртан.
– Я не считаю, что они мне служат, – возразил Апху. – Мы просто друзья. Завтра я вернусь к ним.
Он протянул руку и что-то снял с плеча Муртана. Жест такой естественный и дружеский, что Муртан даже не обратил на него внимания. Зато от чуткого и подозрительного варвара это не укрылось. «Что бы ты ни задумал, – мелькнуло в голове Конана, – я не спущу с тебя глаз, будь уверен».
Скоро все в пещере спали. До рассвета оставалось еще чуть больше поворота клепсидры, в небе появились первые признаки надвигающегося утра – звезды померкли, луна скрылась за горами.
Конан приоткрыл глаз, когда в пещере кто-то пошевелился. Как и предполагал киммериец, Апху что-то затевал. Он осторожно сел и посмотрел на своих доверчиво спавших спутников. Дольше всех он задержал взгляд на Конане, но киммериец похрапывал так убедительно, что Апху в конце концов отвернулся от него.
Он поднял двумя пальцами нечто невидимое и бросил это в огонь. Почти совершенно потухший костер вдруг вспыхнул. Пламя поднялось на половину человеческого роста, и внутри огня Конан увидел подвижную фигуру. Фигура эта была намного темнее огня и напоминала человеческую.
Апху начал раскачиваться перед костром и что-то напевать сквозь зубы. Он пел на древнем, давно забытом наречии, и Конан не понимал ни слова. Но зато киммериец понимал другое: сейчас творилось колдовство, а от магии не следует ожидать ровным счетом ничего хорошего.
Колдун был так увлечен своим занятием, что даже не заметил, как киммериец перестал притворяться спящим и широко раскрыл глаза, наблюдая за подозрительными действиями их проводника.
Существо в костре обрело наконец твердую форму. Как и показалось Конану с самого начала, то был некий человек.
И человек этот явно не понимал, что с ним случилось и где он находится.
Он метался в своей огненной тюрьме в тщетных попытках найти выход. Наконец он сдался и поник. Он уселся на земле, обхватив руками колени.
– Отзовись на мой призыв! – приказал Апху.
Человек, пойманный в ловушку пламени, поднял
голову и начал озираться, пытаясь понять, откуда доносится этот повелительный голос.
– Ты не можешь меня увидеть, – объяснил Апху. – Я тебя вижу, но ты меня – нет. Ты полностью в моей власти. Если я перестану сдерживать пламя, оно пожрет тебя. Это магическое пламя, оно съедает человека без остатка, так что даже костей твоих не найдут.
Человек, кажется, сразу поверил услышанному, потому что вздрогнул и снова опустил голову.
– Ты могущественный маг! – пробормотал он. – А я всего лишь жулик… Как ты нашел меня?
– Я заполучил волос с головы того, кто меня интересует, – засмеялся Апху. То был холодный, равнодушный смех, от которого мороз проходил по коже.
«Так вот что он снял с плеча Муртана да еще так любезно и бережно, – понял Конан. – Ну, негодяй! Волосок… Я должен был сразу догадаться. Этим мерзавцам непременно нужна какая-то часть от живого человека, чтобы начать свое грязное колдовство».
Но при этом Конан не мог не признаться себе в том, что разговор Апху с узником пламенной темницы чрезвычайно его занимает. Кажется, у киммерийца сейчас появится возможность разузнать кое-что любопытное.
– Я не понимаю, – молвил человек, заточенный в огненную тюрьму. – Какой волосок?
– Назови свое имя, – потребовал жрец.
– Грист.
– Отлично, Грист! Вот видишь, между нами уже установились дружеские отношения… Меня весьма занимает человек по имени Муртан. Он знаком тебе, не так ли? Моя магия была направлена на то, чтобы связаться с кем-то, кто, как и я, кровно заинтересован в этом Муртане.
– Да, я его знаю, – подтвердил Грист.
Конан отметил, что всякий страх пропал у Гриста. Должно быть, один негодяй чует другого, даже если их разделяют десятки лиг.
– Кто он для тебя?
– Враг.
– Я так и думал! – обрадовался Апху. – Расскажи подробнее.
– Он богат, я беден.
– Да, это причина для вражды.
– Я стану владельцем всех его богатств, если он погибнет во время своего путешествия.
– Еще лучше!
– А если он вернется и привезет драгоценность из храма богини-кошки, то я потеряю мою жизнь.
– Да ты – просто находка! – возликовал Апху. – Расскажи мне подробнее о своем недруге, Грист, и я тебе помогу.
– Ты весьма поможешь мне, если прямо сейчас свернешь ему шею, – сказал Грист. – Что касается меня, то я сообщил тебе все. Больше я ничего не знаю.
– Откуда ему известно про храм богини-кошки?
– Прочитал в каком-то свитке… Отпусти меня, здесь становится жарко!
– Он любит читать?
– Ты разве этого не заметил? Я хочу уйти!
– Ты уйдешь, когда я тебе это позволю… Кто такая Галкарис?
– Рабыня.
– Мне показалось, что он обращается с ней как со свободной женщиной, более того – со своей возлюбленной.
– Что ж, она – его наложница. Возможно, он привязался к ней сильнее, чем предполагал. Оно и к лучшему – Галкарис моя, и она мне служит.
– У меня не сложилось такого впечатления, – пробормотал Апху. – Вероятно, она сильно изменилась с тех пор, как ты видел ее в последний раз.
– Что ж, – равнодушно произнес Грист, – в таком случае, она сильно пожалеет о твоей изменчивости. Я сумею напомнить ей, кто она такая! Мне не впервой ставить рабыню на место.
– Желаю тебе успеха на твоем поприще, – сказал Апху, поднимая руку, чтобы рассеять видение.
– Ты убьешь Муртана? – выкрикнул Грист прежде, чем Апху прервал их контакт.
– Я убью его, когда сочту нужным!
Костер погас, а Апху, обессилев, опустился на землю. Лицо его посерело, глаза побледнели. Должно быть, магия давалась ему нелегко. Конан отметил это не без злорадства.
– Странно, – сказал Апху, – обычно я так сильно не утомляюсь. Это же было
