проделать весь путь до конца. И если хотя бы на одной ступеньке он обнаружит следы всего двух человек, он поймет, что его обманули.
И они продолжили свой «танец».
Когда наконец оба очутились в тоннеле, где род ногами захлюпала жижа, они вздохнули с Облегчением. Первая часть пути осталась позади.
– Тоннель очень длинный, – предупредил Цинфелин. – Тебе придется идти, наклонив голову.
Они двинулись вперед. Больше они ни о чем не разговаривали. Конану не раз доводилось пользоваться подземными ходами, лазами и даже лабиринтами, проложенными глубоко в скальных породах. Он не боялся таких вещей. Сколько раз он оказывался в пещерах – и всегда выбирался наружу! Другое дело – Цинфелин. Такое испытание постигло его впервые. Молодой граф не устрашился бы при виде врага, вооруженного, сидящего верхом на коне. Он не испытывал страха перед свирепыми хищниками, на которых охотился. Он не струсил бы и в море во время бури. Но оказаться запертым в подземную ловушку, очутиться в темноте среди камней и отвратительно воняющей влаги… Это было выше его сил.
Цинфелин вдруг остановился и вскрикнул:
– Нет!
Конан, шедший впереди, обернулся.
– Что случилось?
Он подошел поближе к молодому графу. Цинфелин дрожал всем телом, зубы его постукивали.
– Я больше не могу находиться здесь… Мне страшно! А вон там кто-то следит за нами.
– Здесь никого нет. Бояться нечего. И стыдиться тоже нечего: ни один здоровый, сильный мужчина не в силах долго выдерживать заточение в каменном мешке.
– А ты? Ты, кажется, относишься к этому спокойно!
– Нет, я тоже неспокоен, просто я уже побывал в похожих переделках и помню, как всякий раз мне удавалось выбраться.
Тут Конан прервал свою речь и схватился за оружие.
– Ты был прав, – прошептал киммериец, – там действительно кто-то есть!
Два горящих желтых глаза мелькнули далеко впереди.
Глаза эти пылали так ярко, что на стенах то и дело появлялись полоски света. Они пробегали по влажному камню, а затем гасли, исчезали во мраке.
– Кто это может быть? – прошептал Цинфелин.
Конан пожал плечами.
– Любое подземелье рождает своих собственных чудовищ. У меня нет даже предположений… Да это и не важно. Кем бы ни было то существо, что поджидает нас впереди, оно наверняка смертно.
А у нас есть добрая сталь, чтобы удостоверится в этом.
Глаза приблизились. Теперь беглецы явственно слышали шлепанье лап по разлитой в тоннеле жиже. Неожиданно до них донесся сильный порыв ветра, он принес с собой отвратительное зловоние. На миг Конану подумалось, что они находятся вблизи от выхода, но он тут же отмел эту мысль.
– У этой твари есть крылья, – прошептал он своему спутнику. – Держись позади меня и достань меч. Будь наготове.
Глаза приблизились. Теперь Конан слышал, как тихо скрежещут зубы монстра. Кем бы ни было это чудовище, оно явно предвкушало сытную трапезу.
– Берегись! – крикнул Цинфелин.
Глаза поднялись выше, новый порыв ветра окатил Конана волной отвратительного запаха. Монстр взлетел в воздух и приготовился атаковать.
Конан вскинул меч, держа его над головой. Чудовище, несомненно, хорошо ориентировалось в темноте – в том влажном, беспросветном мраке, который его породил. Оно легко уклонилось от человеческого оружия и, описав в воздухе круг над головой Конана, снова бросилось на человека.
Конан ощутил прикосновение кожистых крыльев. Он едва успел увернуться от когтей, а затем развернулся и набросился па монстра сам. Чудовище было совсем близко. Из его разверстой пасти исходил запах гнили и разложения.
Цинфелин еле слышно всхлипнул. Его охватил постыдный страх – такой сильный, какого юноша не испытывал, наверное, никогда в жизни. Он был готов повернуться к монстру спиной и побежать… И побежал бы, если бы страх утратить честь, да еще прямо на глазах у киммерийца- варвара, не оказался бы сильнее.
И потому Цинфелин остался на месте. «Я – будущий властитель этих земель, – твердил он себе. – Я не имею никакого права бояться здесь кого бы то ни было. Будь то монстр или человек – это существо принадлежит мне, и оно должно мне покориться».
Однако чудовище явно держалось совершенно иного мнения. Оно полагало себя властелином подземелья и очень возмущалось тем невероятным обстоятельством, что пища отказывается сдаваться и подчиняться своему предназначению.
Напротив, «пища» атаковала. Раз за разом Конан взмахивал мечом, целясь между двух пылающих глаз. Но монстр всегда оказывался быстрее.
Конан, однако, не чувствовал себя обескураженным. Он внимательно наблюдал за чудовищем. Он знал: любой зверь, даже самый хитрый, все равно глупее человека. У любого противника есть излюбленный набор приемов. Нужно просто знать, каков этот набор, и тогда нетрудно будет предугадать следующий шаг.
Конан заметил, что монстр всегда движется в одном направлении, справа налево. Увернувшись от удара, он наносит собственный удар – неизменно правее места предыдущей схватки.
Что ж, киммериец воспользуется этим!
И в следующий же раз он ударил монстра точно в том месте, где тот должен был появиться! На сей раз быстрота не помогла чудовищу – киммериец оказался быстрее. Конан почувствовал, как сталь разрубает кости и вдруг освобождается: меч прошел сквозь тело чудовища.
С оглушительным визгом рассеченный надвое монстр упал на дно тоннеля, в жижу. Горящие глаза его погасли.
Внезапно Конан понял, чем была эта жижа. До сих пор киммериец не слишком задумывался над этим, поскольку самым главным было двигаться вперед и поскорее покинуть замок.
Но теперь…
– Конечно! – прошептал Конан, осторожно перешагивая через то место, где, как он знал, лежал труп монстра. – Ведь замок стоит на скале! И подземный ход тоже пробит в камне. Откуда же здесь влага?
– Влага – в скале, – сказал Цинфелин. – Или… что ты имеешь в виду?
– Когда выйдем наружу, увидим.
Они быстро побежали вперед. До освобождения из подземного плена оставалось совсем недолго. Скоро до них долетела первая струя свежего воздуха. Цинфелин жадно задышал. Конан гоже с облегчением перевел дух.
Они находились за пределами городка, возле большой дороги – в лесу. Отсюда виден был просвет, где, собственно, и находилась дорога. Луна светила ярко, озаряя окрестности. Конан потянулся.
