невероятные меры предосторожности, озираясь по сторонам, сел в свою машину и поехал в офис к Волчаре. Он там был всего дважды и не хотел лишний раз там светиться, но уж больно сложной оказалась ситуация.
Волчара изумленно выпучил глаза, увидев на пороге своего кабинета полковника собственной персоной, да еще и в спортивном костюме.
— Гена, ты что, заболел? — ошеломленно спросил Волчара.
— Да нет, Борис, — полковник назвал Волчару по имени, — не заболел, беда у меня.
Полчаса они сидели при закрытых дверях, обсуждая сложившуюся ситуацию.
— Значит так, ясно, что парень слинял, — сделал вывод Борис, — слинял, потому что почувствовал опасность. Ему ж до дембеля было рукой подать, в такой период деру дать — надо серьезно в штаны наложить, ведь трибунал светит. Но он на это пошел, а значит где-то ты, Генаша, его спугнул.
— Но где? — развел руками полковник.
— Где — не знаю, но если он почувствовал, что до дембеля все равно живым не доберется — значит ты не так игру повел, ясно, так что вина твоя.
Полковник обречено молчал.
— И пленочка эта, — продолжал Волчара, — пленочка эта конечно взрывоопасная, что и говорить. Надо пацаненка твоего найти. Я ребят уже к его мамаше в Сибирь отправил.
— Только не трогай ее! — взмолился полковник. Он боялся непредсказуемых последствий, ведь сказано же в записочке, приложенной к кассете, что если с матерью Тимофея этого что-то случиться, аналогичная кассета попадает на стол главного военного прокурора.
— Да ну что ты — на фига она нам сдалась, старушенция. Что там в деревне, стариков, что ли, мало, кому копейка не помешает? Мои ребятки там покрутятся, узнают, что к чему, и заплатят маненько мужику какому подходящему. Так что если сам Тимоша там объявится или весточка от него какая — мы будем знать об этом в пять минут. Это первое. Второе — все мои люди сейчас работают по вокзалам и аэродромам с фоткой твоего Тимоши. Есть версия, что он, подлец, за границу утек. А без визы проще всего была смотаться куда-нибудь в братские соцстраны бывшие. Типа Польши, Чехии. Ну, там тоже свои люди есть, фотку его и туда отправили. Так что на след его мы выйдем обязательно. А ты лучше вот о чем подумай: ведь не мог же это валенок деревенский сам придумать куда и как смотаться. Да еще тебя на кассетку записать. Тут без хорошего консультанта не обошлось. Соображаешь?
Полковник поднял глаза на Волчару:
— Думаешь — майор?
— А ты как думаешь? — ответил тот вопросом на вопрос.
Полковник понуро кивнул. Конечно же — майор, кто еще, да этот Тимоха ни с кем больше и не общался. А тут у них, видите ли, любовь закрутилась, у этих пидоров, будь они неладны.
— Значится так, — после паузы продолжил Борис, — не бзди. Из дерьма мы тебя вытащим. Но ты мне будешь должен, ох крепко должен.
Полковник кивнул — то он хорошо понимал, знал, что за эту помощь Волчара из него потом всю кровь выпьет, да плевать — и так одной веревочкой повязаны. Так что деваться некуда.
— Я тебе кажется и так никогда не отказывал, — с укором сказал полковник.
— Это правильно, — согласился Волчара, — но теперь меня к тебе дело на сто миллионов. И ты не можешь отказаться, ты можешь мне только сказать — так точно, будет сделано, — сказал с издевкой Борис, копируя услышанные им на кассете фразы полковника.
Полковник хмуро улыбнулся:
— Ну, говори что там.
— Мне надо, чтобы ты организовал полет военного самолета в Афганистан. Забрал там груз и приземлил его на военный аэродром без досмотра.
— Наркотики? — спросил полковник.
— Угадал, — кинул головой Борис.
— А я — в доле, или ты мне это зачтешь просто как услугу за услугу?
— Обижаешь, полковник, — хмыкнул Волчара. Он давно знал ненасытные аппетиты полковника, так что услуга услугой, а денежки — сами собой, поэтому посмешил успокоить вояку, — конечно, в доле.
— Ну что ж, когда нужен самолет? — полковник уже прокручивал в голове всю цепочку, по которой придется пройти, чтобы обеспечить заказ Волчары.
— Ну, скажем так, недельки через две. Смогешь?
— Подмазать кое-кого придется, — заметил полковник.
— Ну, не без этого, — понимающе кивнул Борис.
— К концу недели скажу — кому чего и сколько.
— Ну, а я к конце недели мальца твоего отыщу, во всяком случае, внесу ясность в печальную картину, — пообещал Борис, — кстати, ты на него в розыск-то подай, дезертир ведь парнишка.
— Ага, — кивнул полковник. — завтра же и подам.
— И, кстати, майора твоего забрать придется, — как бы между прочим сообщил Борис.
— Как это? — полковник насторожился.
— Ну очень просто — это же не без него все устроилось. Ты уверен, что он не сорвет нам наше дело?
Полковник задумался — то, что тут майор приложил руку, он не сомневался. И понимал, что если Борис займется майором, то тот живым из его рук не вырвется. А дезертир и труп в одной части в одно и то же время — это, пожалуй, чересчур. Могут начаться проверки, как бы чего не всплыло.
— Нет, майора не трогай, — возразил полковник.
— Ну, хозяин — барин, — отстранено сказал Борис, — не хочешь — как хочешь, но тогда ты сам из дерьма и выпутывайся.
— Но почему?
— Ты сам хорошо понимаешь, что он знает слишком много. Ты уверен, что можешь на него положиться?
Нет, полковник в этом уверен не был — теперь он вообще ни в чем не был уверен.
— То-то же, — заметил Борис, — а раз ты майора не хочешь нам отдать, то как я тебе самому могу доверять, может, ты с майором заодно, и вообще, непонятно, что за комедию ты мне тут ломаешь?
Полковник понимал, что с точки зрения холодного расчета Борис прав — майор опасный свидетель и его надо убрать. Но с другой стороны, если найдут труп майора — будет ЧП.
— Слушай, а нельзя ли как-нибудь аккуратно, чтобы вроде как несчастный случай?
— Не уверен, — категорично отрезал Борис, потом смягчился, — ну ладно. Постараемся…
Полковник кивнул. Что ж, на войне — как на войне. Ему нанесли удар под дых — а он не пацан, чтобы такие удары оставлять без внимания. Ну, а если и будет какой шум — так он достаточно денег передал и в генштаб, и в Минобороны, чтобы его прикрыли в случае чего.
— Ну, лады, — сказал он Борису и, попрощавшись, вышел.
Все вроде бы складывалось неплохо, но почему-то тяжесть так и осталась у него на душе.
Представитель службы М-6 сидел в кабинете у посла Англии и нервно барабанил пальцами по столу.
— У нас некоторые проблемы в Париже, — начал он.
Но посол прервал его:
— Если это не относится к моей дипломатической миссии, я бы попросил вас не посвящать меня в ненужные мне подробности.
Резидент заткнулся, недовольно поглядывая на посла. Его раздражала эта открытая неприязнь, которую сей высокопоставленный чинуша проявлял к нему, его брезгливость по отношению к разведке была резиденту совершенно непонятна — как же так, он ведь тоже старается на пользу Англии и королевы. А этот надменный лорд считает его чуть ли на мусорщиком, копающимся в чужом грязном белье. Да, возможно, разведка — не самый чистый бизнес на свете, но у каждого своя работа, и если сегодня он, резидент, не сможет уязвить этого самовлюбленного господина, то во всяком случае он запомнит это оскорбление и настанет день, когда они поквитаются.
