Пиаристы, будучи инициаторами великой школьной реформы того времени, во многих отношениях были прогрессивнее иезуитов, но к иноверцам были непримиримы.
Постоянные стычки между приходскими священниками и ректорами школ, с одной стороны, и евангелистским населением – с другой, на долгие годы нарушили покой Рыдзыны. Стычки происходили по любому поводу: из-за строительства евангелистской кирхи, из-за школьной программы, из-за смешанных браков, из-за крещения детей от этих браков.
Были и другие конфликты. Становление пиаристской школы первоначально натыкалось на серьезные трудности. Дворяне воздерживались посылать детей в новую школу, вторя иезуитской пропаганде, что «с нынешними науками вера погибнет» или что «на такой манер учиться – конец света накликать». Отпугивала и военная муштра, введенная в новую учебную программу. Старите ученики и молодые учителя опасались, что их под видом учения хотят забрать в солдаты. Но больше всего вредило новой школе отсутствие в Рыдзыне постоялого двора и пансионов для приезжих учеников, тем более что старые иезуитские школы приучили дворянскую молодежь учиться cum victu, то есть с жильем и коштом.
Для того чтобы устранить эти препятствия, князь Август позаботился о получении от Комиссии народного просвещения субсидии и устроил в Рыдзыне школьные интернаты, которые назывались в то время «конвиктами».
В течение нескольких последующих лет были созданы два таких пансиона: для «господ кавалеров» – по образцу королевской рыцарской школы в Варшаве, и «казеннокоштный» – для сыновей бедных дворян. Воспитанники привилегированного пансиона набирались из аристократических семей, преимущественно находящихся в родстве с Сулковскими, и расходы по их содержанию покрывали состоятельные родители. За воспитанников из «казеннокоштного» пансиона платила Комиссия просвещения.
Различие между двумя пансионами было весьма существенным. У «господ кавалеров» и комнаты и еда были гораздо лучше, да и воспитывали их лучше, тогда как «казеннокоштные», содержавшиеся на средства Комиссии, – а средства эти, проходя через различные инстанции рыдзынской администрации, поразительно уменьшались, – постоянно болели от сырости в помещениях и плохого питания, а если им случалось порвать привезенное из дома платье, то приходилось целые дни лежать в постели, так как ходить было не в чем. Учителя и воспитатели, которым платили в то время «с носа», также определяли свое отношение к воспитанникам в зависимости от материального положения последних.
Короче говоря, учреждение пансионов привело в Рыдзыне к усилению социальных различий в школьной жизни, что вызвало новые столкновения.
Этому во многом способствовали еще и конфликты среди преподавателей. В пансионы были набраны светские «мэтры» по разным дисциплинам, ими были преимущественно немцы, чего не могли потерпеть ректоры и преподаватели-пиаристы, блюдущие школьное дело в Рыдзыне, Между преподавателями- пиаристами и «мэтрами» не прекращались соперничество и интриги. И те и другие беспрерывно писали князю доносы и анонимки, обвиняя друг друга в самых страшных кознях. Под конец дошло даже до скандального судебного процесса. Из сохранившихся документов рыдзынского прихода, изученных профессором Стефаном Трухимом, можно восстановить формулы некоторых обвинений. Светскому «мэтру» по имени Грэфе вменялось в вину, например, что он «живет с наложницей, каковая, будучи католичкой, не ведает, что есть костел или пасхальная исповедь». Иные анонимные доносчики обвиняли друг друга в «непомерном употреблении горячительных напитков и пьянстве, в надругательстве над святыми дарами, неосмотрительном допущении в пансион особ женского пола».
Пиаристов же чаще всего обвиняли в злоупотреблении телесными наказаниями. Одна такая памятная «порка» имела место уже во время пребывания в пансионе Юзефа. Жертвой ее пал пятнадцатилетний «казеннокоштный», совершивший какую-то мелкую провинность. Выросший на деревенском воздухе подросток не хотел подвергаться наказанию и долго отбивался от целой ватаги священников и слуг. Под конец его все же скрутили и безжалостно выпороли. Самолюбивый ученик близко принял это к сердцу и утром, уложив вещички, сбежал из Рыдзыны.
Всемогущий владелец майората и покровитель школьного дела мог, разумеется, имея хоть чуточку доброй воли, все эти конфликты в своем миниатюрном государстве успешно разрешить. Но его начинания скорее ухудшали атмосферу, нежели улучшали. Просветительская деятельность, после любви к заграничным путешествиям и иностранным орденам, являлась вторым его увлечением. Но увлечение это было эгоистическое и поверхностное – ныне мы просто сочли бы его обычным «хобби».
Горбатый владелец майората использовал любой предлог, чтобы похвалиться своими достижениями в области образования в великосветских кругах Варшавы. По нескольку раз в год он приглашал в Рыдзыну видных сенаторов, патронирующих школьную реформу. Сенаторы посещали школы и интернаты, присутствовали на экзаменах и выступлениях учеников. В заключение торжества сияющий магнат, как елка увешанный всеми иностранными регалиями, принимал в кругу гостей парад «господ кавалеров» и «казеннокоштных». И ученики бывали рады этим визитам, потому что кормили тогда лучше, а сырые, запущенные дортуары проветривались и просушивались.
Не из двухсотлетней давности документов рыдзынского прихода мы узнаем и закулисную сторону просветительской деятельности князя.
Глава рода Сулковских, человек непомерно богатый и не жалеющий денег на представительство, в повседневной жизни был человек прижимистый. Это ясно видно из переписки, которую он во время заграничных путешествий вел с ректорами рыдзынских школ и интернатов. Князь не выполняет никаких обязательств, не соблюдает условленных сроков, остается глухим ко всем просьбам школьных властей касательно ремонта и дальнейшего строительства интернатских помещений, прибегает к бесчисленным уловкам, только бы оттянуть выплату отпускаемых Комиссией народного просвещения субсидий, требует от ректоров расписок на большие суммы, нежели они получают на самом деле, и т. д., и т. д., и т. д.!
В каких условиях бедные пиаристы, дабы довести до конца строительство школ, вынуждены урезать обеденные порции своих воспитанников и экономить на их одежде. Протесты и жалобы не помогали. Кичливый магнат не допускал даже малейшей критики в свой адрес. Энергичный и честный супериор Анджей Земенцкий, который пытался протестовать против некоторых действий князя Августа, был по его требованию отозван с должности. На его место был назначен новый супериор Констанций Клопоцкий, человек уступчивый, без собственного мнения, послушно принимающий все указания владельца майората. Подобным путем рыдзынский владыка убирал со своей дороги всех, кто только мог ему противоречить.
Такой была Рыдзына, где молодой Юзеф Сулковский провел восемь лет, то есть почти треть своей короткой жизни. «Дон Пепи», как звал его по-испански князь Август, принадлежал к самым привилегированным рыдзынским ученикам. Однако это совсем не значило, что аномалии этого перегрызшегося мирка могли остаться для него незамеченными. «Господа кавалеры», так же как и «казеннокоштные», занимались в своих пансионах только после обеда и вечером. До обеда они находились в общей школе, где встречались с местными учениками, с сыновьями немецких служащих, экономов, ремесленников и бедной окрестной шляхты, немногим отличающейся от мужиков. А так как при средней школе находилось и приходское училище, то в пределах их наблюдений находились и крестьянские дети.
