что думает о тебе девчонка или парень, как посмотрели, что сказали, почему не пришли… До – ты где-то на седьмом небе, а после – начинаешь думать, и все становится сложно.
– А тебе не приходилось… скажем… влюбляться в девушку и мучиться от неопределенности: нравишься ей или нет, получится что-то или нет? – поинтересовалась Сандра.
– Нет, конечно. – Что-то в лице Мэтта подсказало Сандре, что он не совсем честен, может быть, даже с обоими – с собой и с Сандрой. – Я предпочитаю пончики отдельно, а шоколад отдельно.
– То есть не спать с человеком, которого любишь?
– То есть влюбляться после секса, а не до. Чтобы становилось только лучше, а не наоборот.
– М-да.
Мэтт был оригинален до мозга костей во всем. Кстати, Сандра не держала бы пари, что костный мозг Мэтта не умеет думать. У него все не так, как у всех.
И у Роя тоже. Иногда кажется, что он не вполне человек. А есть ли у него женщина? Он ведь так и не сказал мне ничего, устало вернулись мысли к самой болезненной точке. Рой учил ее жить «здесь и сейчас». Рядом с ним – получалось. А теперь? Как можно быть здесь и сейчас, когда хочется совсем другого, хочется в другое место – к нему, или даже в другое время – в прошлое, в африканские каникулы.
– Земля вызывает Сандру…
– Я дура.
– Вот еще, – не поверил Мэтт.
– Я влюбилась.
– О-па… – Он поджал губы.
– И сейчас говорю тебе об этом непонятно зачем.
– Наверняка чтобы я помог тебе разобраться в своих чувствах.
– О-па, – передразнила Сандра. – А я думала, что твой тариф на помощь превышает мои возможности.
– Это только в тех вопросах, где требуется интеллектуальное вмешательство.
– Ни одного не помню.
– Ладно, теперь давай серьезно. Кто?
– Мужчина.
– Удивила.
– Психотерапевт.
– Твой?
– Нет. Случайный.
– Пройдет. Он не в Бостоне?
– В Нью-Йорке.
– Ну… видишь. Очень сложно любить на расстоянии.
– Сложно. Мне плохо без него, Мэтт.
– Слушай, главное, что в стене, за которой находится твоя личная жизнь, пробита брешь. Когда у тебя до этого был парень?
– Два года или около того…
– Вот! Теперь лед тронулся.
– Тронулся. И я тоже немножко тронулась. Но он такой, что после него никого не нужно. Понимаешь?
Мэтт потер пальцами лоб.
– Понимаю твой настрой, но мне кажется, что ты себя обманываешь.
– Ты веришь в то, что у каждого человека есть в этом мире половинка?
– Нет. Это было бы слишком печально: искать всю жизнь одного человека и, может, даже не найти…
– Я вот все думаю: если все же есть, то такое чувство должно возникать одновременно у обоих? Не может быть, чтобы для меня на нем свет сошелся клином, а я для него была случайным приключением!
– Не может, – уверенно согласился Мэтт. – Так что подумай. Может, стоит расфокусировать зрение?
Сандра не ответила. Спрятала лицо в ладони. Сейчас она походила на маленькую девочку, которая пытается сжаться в комок, не в силах бороться с захлестнувшим ее отчаянием. Мэтту до безумия захотелось обнять ее и пожалеть, но он постеснялся: мало ли что можно подумать… Поэтому он только положил руку на напряженное плечо Сандры. Говорить не хотелось. Да и что тут скажешь?
Сандра сидела и думала о том, с кем сейчас ужинает Рой. Или не ужинает, а занимается любовью. Или, насладившись сексом, рассказывает о том, как красивы африканские закаты и рассветы.
И разве это справедливо, что она сидит здесь, готовая скулить от тоски и чувства потери?!
– Поехали танцевать.
– Что-о? – Мэтт заморгал часто-часто, словно это могло помочь осмыслить услышанное.
– Не хочу больше страдать в четырех стенах.
– Может, лучше погуляем? – робко предложил он. Мысль о том, чтобы полночи провести на дискотеке, не вызвала у Мэтта радости.
– Может, и погуляем, – неожиданно легко согласилась Сандра. – Главное, чтобы было хорошо.
– Одевайся потеплее, ночь обещали холодную.
– Ладно. А ты бери свою пиццу. Устроим ночной пикник посреди города.
– Договорились. Стартуем через пять минут.
В тусклом, чуть зеленоватом свете фонарей мир был странным и зыбким. Сандра и Мэтт шли по набережной. В нескольких футах глухо плескалась вода – жидкое стекло, тяжелое и черное. Небоскребы казались похожими на космические корабли. От усталости, отсутствия сна, отбушевавшего эмоционального шторма Сандра чувствовала себя немного пьяной. Хотелось танцевать вдоль тротуара, но не было сил, и она только тихонько напевала какую-то популярную мелодию. Мэтт шел рядом и казался юным поэтом или философом, погруженным в решение мировых проблем.
На самом же деле он думал о том, как странно играет человеческими жизнями случай и почему никому не известно, что будет в конце. Вот если бы Сандра отказалась от этой поездки, или поехала с другой группой, или Марта выбрала бы другой тур – все было бы иначе? Или тогда и тот парень поехал бы на несколько дней позже или в тот же самый «другой» тур?
– Как все сложно, – пробормотал он.
– Что именно? – поинтересовалась Сандра.
– Да все! – Мэтт махнул рукой, мол, отстань. Очень «информативно».
– Да ты Спиноза! – Сандра передразнила его жест. – Я думаю, что все достаточно просто, нужно только решать задачки по действиям.
– По-моему, тебе пора спать. – Мэтт посмотрел на Сандру из-под длинной челки.
– Взаимно.
– И я говорю. Отвечаешь вот невпопад.
– Давай посидим.
Здесь как раз начиналась парковая зона. Можно было расположиться под деревьями на траве и смотреть на воду и на город. Сандра задумчиво жевала давно остывшую пиццу и не чувствовала ее вкуса.
– Мэтт…
– А?
– Что ты думаешь обо мне как о женщине?
Господи, что я несу?!
Мэтт поперхнулся и закашлялся.
– Я не обижусь вне зависимости от ответа.
Есть вещи, о которых как-то не принято спрашивать. Странно, почему важные вопросы, на которые нужно отвечать честно, считаются табу?
– Ну… я думаю, что ты славная. Очень хорошенькая. Что у тебя красивые ноги и очень нежные руки. Что, если бы я не был твоим другом и у меня был шанс, я бы за тобой приударил.
Сандра посмотрела на Мэтта. Даже при таком скудном освещении было видно, что он покраснел.
Наверняка будет теперь избегать меня недели две, улыбнулась себе Сандра.
– Спасибо. Ты замечательный.
Молчание.
Город жил своей ночной жизнью. Как она не похожа на ночную жизнь саванны! Далекие пароходные гудки, шум машин перекрывают треск цикад. Пахнет не травой, а выхлопными газами и асфальтом, разогретым за день. Городская пыль состоит из частичек отработанного топлива, кирпича, асфальта и человеческого мусора. Модель этой самой городской жизни.
Здесь не видно звезд. Здесь небо не черное и не темно-синее, а розовато-серое от отраженной иллюминации. Здесь душно даже прохладными ночами.
– Мэтт, я хочу уехать.
– Куда?
– Далеко.
– Назад, в Африку?
– Может быть. Или в Австралию. Или в Южную Америку. Буду учить детишек английскому…
– Надеешься сбежать от своей жизни или от своих чувств?
– Не знаю.
– Не получится. Ты – это ты, даже на Южном полюсе.
– Ха!
– Даже если ты изменишься еще больше, чем за эту неделю, это все равно будешь ты.
На это Сандре нечего было ответить.
