Она смутно помнила, как вернулась домой. Мэтт проводил ее и остался спать на диване в гостиной. Пожалуй, это был момент наибольшего сближения за все те годы, что они друг друга знали. Сандра успела порадоваться, что устала, и без всяких мыслей провалилась в пустые сны, как только голова ее коснулась подушки.
Ее разбудил запах горелого. Первая мысль была о том, что Мэтт по рассеянности поджег дом. Воздух был подозрительно сизым. Сандра вскочила с постели и метнулась на кухню. Хорошо, что легла спать одетой, конфуза не произошло…
Сонный Мэтт флегматично смотрел на сковородку, от которой валил дым.
– Что ты делаешь?! – возопила Сандра.
– Горячие бутерброды, – спокойно ответствовал Мэтт.
– Какие, к черту, бутерброды?! Сейчас сработает пожарная сигнализация.
– У тебя ее нет, – резонно возразил Мэтт. – И вообще. Я, между прочим, хотел порадовать тебя завтраком. А ты…
Физиономия Мэтта говорила о том, что он вот-вот смертельно обидится на несправедливое и неблагодарное отношение. Сандра звонко чмокнула его в щеку.
– То-то же, – смягчился Мэтт. – Посмотри, парочка уже готова.
На столе действительно помещалась тарелка с двумя существенно подгоревшими, но вполне съедобными бутербродами.
– Спасибо…
У Сандры внезапно защемило сердце. Есть простые вещи, которые на самом деле так много значат. Например, если кто-то поправляет тебе одеяло ночью или готовит завтрак, пока ты еще спишь… Забота, без которой невозможны теплые отношения.
Интересно, кто готовит завтрак Рою?
Сандра шлепнула себя по губам, как будто сморозила какую-то глупость.
Все. Хватит. Рой был с ней в Намибии. До и после этих дней у него булла и есть другая жизнь, от нее закрытая и ей непонятная. Его нет в Бостоне. И она никогда не узнает, с кем он делит дни и вечера. Значит, так надо.
Нэнси готовила Рою завтрак.
День был солнечный, настроение – легким и беззаботным, и Нэнси напевала от удовольствия. У нее все было хорошо. Рой приехал. Она готовила ему легкий салат с телятиной. Рой не очень его любит, но на завтрак это полезно: белок и витамины.
А потом его можно будет побаловать гренками с сыром. И испечь к обеду овсяное печенье.
Наводить чистоту и поливать цветы – дело приятное, но гораздо приятнее, когда есть кому оценить твой труд.
Нэнси была приходящей домработницей и работала у Роя уже пять лет или около того. Поначалу – кажется, это было очень, очень давно – она побаивалась мрачного человека с пронзительным взглядом, будто говорящим: я все про тебя знаю.
Но потом обостренный материнский инстинкт, присущий абсолютному большинству многодетных женщин, возобладал над чувством опасливого и почтительного уважения к очень умному мужчине.
И Нэнси внезапно поняла, что этот «черноволосый инквизитор» (она слышала, как однажды его так называла какая-то пациентка в разговоре по телефону) на самом деле – одинокий человек, о котором некому позаботиться. А ему это остро необходимо. И пусть Рой подшучивал над ней и говорил, что это ее фантазии и… мм… проекции, Нэнси твердо решила, что никто в этом мире не помешает ей обеспечить Рою уют и тепло. Можно даже сказать, домашний очаг.
Нэнси приходила три раза в неделю. Это было компромиссное решение, потому что она настаивала на четырех– или пятиразовой уборке, а Рой – на двухразовой. В конце концов Нэнси даже убедила его в том, что два раза – совершенно недостаточно для психотерапевта, консультирующего на дому. Это было еще во времена, когда у него действительно не было своего кабинета.
А потом так и пошло.
Рой называл ее «домашней феей». И ей было очень приятно, потому что мало кто назовет тебя феей, если тебе уже за сорок, у тебя четверо детей, из которых двое – совершеннолетние… За это она готовила Рою самые вкусные закуски и десерты и следила за тем, чтобы он ни о чем не беспокоился даже в ее отсутствие. Полный холодильник и чистое белье – без этого человек не может чувствовать себя нормально в нашем изменчивом и агрессивном мире! Таков был ее лозунг.
Рой был не против.
Сейчас он тоже не возражал против возни на кухне, хотя каждый звук: шум воды в кране, звон посуды, услужливое попискивание открытого холодильника и справившейся с задачей микроволновки – рождал в голове неприятное эхо. Рой не спал уже почти сутки.
Он обрадовался приходу Нэнси. Славно, когда в доме ты не один. Иначе в состоянии глубокой бессонницы, переполненной тяжелыми и однообразными мыслями, можно почувствовать себя немного сумасшедшим.
Весь вчерашний день и всю ночь Рой думал о Сандре.
Он лечил многих людей с зависимостями. Люди – существа противоречивые, умные, волевые, но они легко впадают в зависимость: от алкоголя и наркотиков, от никотина и пищи, от болезненно неправильных отношений, которые обоих не устраивают и устраивают – на более глубоких уровнях – одновременно.
Рой помогал страждущим от неразделенных чувств и от необъяснимо плохих отношений с кем-то из ближних.
Он думал, что многие проблемы, которые он с большей или меньшей легкостью разрешает для других, его не коснутся. Что он знает, как изменить отношение к чему-то или кому-то. Он никогда не думал, что будет так мучиться разлукой с женщиной.
Сандра…
Похожая на героиню доброй сказки Сандра. Нежная и искренняя. Спящая принцесса, им разбуженная.
Она вернулась в свою жизнь. Может быть, теперь она начнет смотреть на мир и двигаться в мире иначе. Но все это будет в пределах ее жизни.
Имеет ли он право в эту жизнь вмешиваться?
Что он может ей предложить? Созваниваться по вечерам, посылать друг другу эсэмэски и вместе проводить отпуск? Как скоро такое неполноценное общение станет в тягость?
Что такого в этой девчонке, что он теперь глаз не может сомкнуть?!
Сандра… Чудесная, хрупкая, трепетная и чувственная. Единственная на всей Земле.
Неужели это… то самое… То, что приходит иногда в человеческую жизнь, непредсказуемо и сокрушительно, после чего можно начинать жизнь заново – все равно как раньше уже не будет.
Это что… Любовь?
Рой был скептиком. Он всегда считал, что бывает только влюбленность. Эта эйфория, вызываемая гормональным всплеском, проходит через несколько недель. Возникает с первого взгляда, но, как и все легко возникающее, недолговечна. Теоретически должна перерастать в любовь. Практически до этого не доходит. Большой опыт Роя как психолога показывает, что к моменту истощения влюбленности накапливается большой багаж взаимных обид, помельче и покрупнее, и, хотя часто люди остаются вместе, ими движет не любовь, а другие чувства. Привязанность. Привычка (о, это сладкое и ужасное слово!). Иногда – тоска по былому ощущению счастья. Страх одиночества. Или страх начинать заново с кем-то другим.
Людям легче сойтись, чем расстаться. И, исходя из соотношения времени, прожитого с ощущением счастья, и времени, прожитого с чувством неудовлетворенности, благополучных людей найти почти невозможно.
Рой знал Сандру меньше десяти дней. Это еще не могла быть любовь. В его картине мира – не могла. Но это не было и влюбленностью. Сладко-туманное притяжение, которое он испытывал к этой девушке, он называл скорее страстью.
Но какая это, к чертям собачьим, страсть?!
Страсть – это секс. Страсть – это желание обладать и сливаться. У Роя были красивые любовницы и были очень красивые любовницы. Его отношения с женщинами начинались легко и заканчивались как-то гуманно – без скандалов, оскорблений и слез – когда исчерпывали себя и затухали. Он знал, что такое вожделение к женскому телу, которому нельзя сопротивляться. Он знал, как перестать испытывать его, утолив.
Сейчас все было иначе.
Дни и ночи, которые он провел с Сандрой, были прекрасны, заниматься с ней любовью было восхитительно, и он не думал, откуда столько чувственной прелести в этой неопытной девчонке, которую всему нужно было учить. Он наслаждался ею в постели, но не менее чудесно было просто идти рядом с ней, смотреть, как подрагивают в такт шагам пушистые локоны, слушать ее голос, держать за руку и… познавать этот мир таким, каким видит его она, как будто расширяя горизонты вдвое.
Это больше влечения. Это глубже влюбленности. Это живое. Это накрепко засело в груди.
Уже на рассвете Рой понял, что вынуть это можно будет только вместе с куском сердца. Или мозга. И то не наверняка.
Поддерживать ход мыслей было сложно, а заснуть – невозможно. Когда Рой закрывал глаза, то видел Африку, выжженную солнцем траву и стадо убегающих антилоп, видел пыль, поднимающуюся из-под колес джипа, и видел, как Сандра улыбается, видел ее обнаженные плечи и расширившиеся глаза, видел всполохи пламени над большим костром.
Мы расстались день назад. День – это не срок. А что – срок? Ладно, черт с ним со всем, подожду неделю, если через неделю не станет легче…
Как в детстве, загадываешь на что-то: сбудется – не сбудется…
В трудной ситуации принятое решение хорошо помогает понять, чего на самом деле желаешь. Не наоборот. Рой уже знал где-то в глубине души, что эта неделя ему не нужна.
– Нэнси! Ты самая лучшая хозяйка в мире! Давай пить кофе! – закричал Рой так, чтобы его хорошо было слышно на другом конце огромной нью-йоркской квартиры.
Нэнси чуть не выронила нож от неожиданности. Рой никогда не вел себя так раскованно.
Неужели какая-то экзотическая лихорадка? – ахнула женщина.
6
Проглотив подпаленные бутерброды, Сандра так долго рассыпалась в благодарностях, что Мэтт даже заподозрил неладное, а именно – пренебрежение к его кулинарным способностям. Для искупления вины Сандре было предложено организовать утренний просмотр мультфильмов по детскому каналу.
– А на работу?! – возмутилась Сандра.
Мэтт поднял на нее укоризненный взгляд.
– Не говори мне таких слов. Ты становишься похожей на мою бабушку. Может, она меня травмировала в детстве, когда тем же тоном говорила: «А в школу?!»
– Это не травмирование, это воспитание.
– Воспитание – это вообще большая травма на психике человека, – глубокомысленно изрек Мэтт.
Сандра усмехнулась: где-то она слышала что-то подобное.
– Ладно, ты и вправду взрослый, делай что хочешь.
– Вот этим ты мне и нравишься. У нас с тобой совпадают образы меня. Кстати, сама пойдешь на работу?
Вопрос застал Сандру врасплох.
– Наверное, нет. – Она опустила глаза. – Мне еще нужно понять, чего я хочу от жизни дальше и как этого добиваться. Боюсь, что возвращение на работу собьет мне волну.
Сандра в задумчивости водила ложечкой по краю пустой чашки. Чего я хочу? К Рою я хочу, конечно. Но если отбросить фантазии, то я хочу другую работу и уехать. Нет… Наверное,
