— Тогда откуда такой недовольный вид?
— Ты уверена, что хочешь услышать ответ?
— Да, уверена. Давай выкладывай все до конца.
— Хорошо, дорогая, — согласился он. — Я смотрю на тебя и вижу больше чем просто красоту. Я вижу женщину, отважно защищающую себя. Ты смело смотришь в лицо трудностям. Рыжеволосая воительница. И под всем этим таится необыкновенная нежность и чувственность. Ты настаиваешь на… — Он прервался, подыскивая нужные слова. — Ты облегчаешь душу, занимаясь рисованием, и разглагольствуешь о своем удачном замужестве! Что, как я полагаю, не соответствует действительности. Как можно считать брак счастливым, если один человек отказывается от себя ради другого?
— Ты не имеешь права говорить это!
— Я не имею права? — спросил он удивленно. — Вспомни, что за потрясающую новость ты сообщила мне утром! И после этого ты говоришь, что я не имею права? Неужели я не имею права на откровенность после того, как узнал, что у тебя будет ребенок? У нас будет ребенок?
Она открыла рот, но не могла вымолвить ни слова.
— Извини, — буркнул он. — Но я не могу понять, как женщина, полная энергии, такая эмоциональная и чувственная, может отказаться от своего призвания ради прихоти собственного мужа!
— Брак — всегда компромисс, — тихо заметила она.
— Допустим. Но пойти на компромисс и предать дар, данный тебе Богом, — не одно и то же. Как ты могла так поступить? Как могла наплевать на свой талант? Речь не идет о выборе. Искусство только часть тебя. Оно всегда с тобой.
— Нам было не до этого, — попыталась оправдаться она. — Не было времени.
Он прикрыл глаза и устало покачал головой.
— И ты была счастлива?
— Да, Майкл. Была.
— Не понимаю, как можно быть счастливой, отрекаясь от себя? Еще один вид жертвенности?
— Я всю себя отдавала Куину. А потом детям. На мои собственные потребности не оставалось времени. Дети требуют гораздо больше внимания, чем ты думаешь.
— Ты сказала — потребности? — заметил он.
— Ты знаешь, о чем я… — Она безнадежно махнула рукой. — Почему ты так смотришь?
— Ты наконец заговорила о собственных потребностях, Слава Богу, пришло время вспомнить и об этом. Ты решила найти время для искусства, попросила родных помочь тебе с девочками. Правильно? — допытывался он. — Вчера детей не было с тобой.
— Верно, мои братья или кузены берут их, когда я хочу немножко передохнуть.
— Не очень-то подходящее время заводить еще одного ребенка?
— Я полагаю — да, зная, что меня ждет впереди… Но ты сам говорил, что хватит искать отговорки.
— И как же ты собираешься находить время для рисования с тремя детьми?
— Они иногда спят. — Она робко пожала плечами.
— Что ж, давай, Ханна! — сердито сказал он.
— Майкл… — начала она.
— Нет! — Он почти кричал. — Не говори ни слова. Это зашло слишком далеко. Слишком…
Она молча смотрела на него. Что за человек, думала Ханна, его настроение меняется каждую минуту. По крайней мере в этом он последователен. Она украдкой следила за ним, пока он шел через комнату и усаживался на софу рядом с ней. Его голова откинулась на подушки. Глаза закрылись.
— С чего начать? — пробормотал он еле слышно.
— Майкл…
— Нет! — Он резко пресек ее попытку заговорить. — Той ночью, когда мы встретились, ты сказала, что доверяешь мне.
— Да.
— Но ты ничего обо мне не знаешь.
Она пожала плечами.
— Ты не давал мне повода не доверять моей интуиции, ты не оскорбил меня и не обидел. И потом, мы взрослые люди…
— Ты знала, что я не доверял тебе?
— Ты говорил мне, — вздохнула Ханна.
— Я должен объяснить.
Она резко поднялась.
— Право, Майкл, это совсем не обязательно. Таннер рассказал мне о династии Девлинов. И разумеется, ты скорее поверишь, что я охотилась за твоим богатством, чем за твоим телом.
Он наклонил голову, пряча улыбку.
— А вот тут ты не права, дорогая. И если совсем честно, деньги Девлинов — это зачастую просто предлог. Хотя подобное случалось и раньше. Женщины вьются над нами как мухи, но я думал, что тебя привлекало нечто большее, чем имя нашей семьи.
— А теперь?
— Сейчас я верю тому, что ты сказала. Случайная встреча. Укрытие от шторма… Сладкая музыка ночи.
Она повернулась к нему.
— Что?
— Музыка, — повторил он мягко. — Когда мы занимались любовью, весь мир был наполнен звуками прекрасной симфонии.
Ее глаза удивленно распахнулись.
— Как прекрасно ты сказал… — прошептала она.
— Это зачеркивает то плохое, что я сказал раньше?
— Гм-м… — Она лукаво улыбнулась, поглаживая маленькую бархатную подушку, лежащую у нее на коленях. — Почти.
— Прости, любимая. Ты не виновата ни в чем. Это все я. Только я и мой неоправданный гнев.
— Но почему?
Она хотела знать.
— У меня испортилось настроение, когда я увидел твои неуемные восторги по поводу билетов на концерт.
— О Господи, Майкл! — засмеялась она. — Я готова кричать на весь мир, что обожаю Шона Майклза! Его музыка, его прекрасные стихи, его мысли, его чувства — они помогли мне выжить! Если бы не Шон Майклз, я не знаю, как бы я жила последние два года. Он покорил меня своим талантом, как никто другой, — продолжала она дрожащим от волнения голосом. — Он волшебник! Я понимаю, тебе не просто понять это, но он и сейчас помогает мне жить. И знаешь, я нахожу так много общего в мыслях Шона и моих собственных, в его чувствах и в том, что переживаю сама. Эмили знает, что его музыка — мое спасение. Я могу слушать Шона Майклза, когда мою посуду или купаю детей и даже когда сижу за мольбертом. Мир его фантазий превращается в мой мир. — Она внезапно засмеялась. — Если мне и нужно что-то как воздух, то это только музыка Шона Майклза.
Она замолчала. В комнате повисла тишина. Ее зеленые, блестящие от волнения глаза остановились на Майкле.
— Я снова рассердила тебя, Майкл?
— Нет, — ответил он тихо. — Только… мое имя не Майкл.
Глава 9
— Что ты сказал? — Ханна резко выпрямилась, отбросив в сторону подушку.
