– Э, я не очень понимаю.
– Трудно спорить.
– Хм.
– Твои слова о «силах за пределами этого мира» озадачили меня, вот и все. Я не знаю, что это значит.
– Ага, – кивнул он. – Я тоже.
Не зная, что сказать, я просто сделал глоток вина. Вино было хорошим и создавало приятный контрапункт и к беседе, и к супу.
Бесспорно, Михи знает мои вкусы.
Особняк на Дороге Странников не изменился. Я изучал его с большего расстояния, чем в прошлый раз, проверяя, почувствуют ли они сейчас мое присутствие. Лойош и Ротса покружили над домом, потом убрались.
Прошло немного времени. И еще немного времени. И еще.
Что бы ни происходило в Южной Адриланке, центр всего этого находился здесь, в этом особняке. А если не центр, то нечто очень к нему близкое. Когда я впервые его увидел, у меня возникло желание извлечь из ножен Леди Телдру, войти и начать резню. Лойош тогда тоже ощутил это желание и боялся, что я ему поддамся. Но я недаром в свое время сделал карьеру: наемный вышибала, наемный головорез, мелкий босс; поддавайся я таким желаниям, мне бы не выжить. Особенно когда я понятия не имел – приближусь ли я хоть на шаг к решению проблемы, если вдруг случайно останусь после этого в живых.
Минут через пять после этого все и началось. Малорослый бледный выходец с Востока, примерно моих лет, прошел в двух шагах от меня и поднялся на крыльцо. При нем была небольшая сумка. Он постучал кулаком в дверь, потом остановился, поставил сумку и хлопнул в ладоши. Дверь открылась, он вошел.
Через пару минут выходец с Востока, все так же сжимая сумку, снова появился на крыльце и направился туда, откуда прибыл. Он снова прошел мимо меня.
Следовать за кем-то – целое искусство, и боюсь, я в таковом не мастер. Мне приходилось делать это и я справлялся, но настоящего умения не приобрел, не возникало нужды.
Лойош последовал за посыльным, а я шел за Лойошем. Мы пересекли Шесть Углов, держась Дороги Странников, чьи изгибы вели на северо-восток, мимо лачуг, хибар и базарчиков. Внимания я не привлекал. Однажды на меня с надеждой взглянул тощий темноволосый попрошайка – он сидел на земле у кондитерской, держа в руках жестянку для милостыни и сковородку, назначение каковой знал лишь он сам. Сутулый старик с намотанным на голову шарфом оперся на палку и хотел было заговорить со мной, но, вероятно, передумал, так как развернулся и прокричал нечто нелицеприятное в адрес толстой женщины на той стороне улицы. Не поворачивая головы, она обозвала его каким-то словом вроде «фотс» и высказала пару оскорбительных намеков. Так они и беседовали, пока я шагал по указаниям Лойоша и вскоре потерял их из виду. Миновал компанию уличных плясунов: музыканты со скрипками и трубами выдавали зажигательный «чардош», ненадолго вернувший меня на Восток; девицы были хорошенькими. Но я не задержался и не дал им ни монеты.
Посыльный наконец добрался до шляпной лавки, в которую и вошел. Я его примеру не последовал: ему незачем меня видеть, а головной убор у меня уже имелся.
Мы вернулись на Дорогу Странников и подождали еще. Появился другой посыльный с другой сумкой, вошел в особняк и вышел, а я последовал за ним и выяснил еще одно местечко.
До завершения дня я возобновил свое знакомство с Южной Адриланкой. Врата Горшечников, Шпиль, Двор Доннера, Круг… А еще я определил шестерых посыльных и нашел шесть мест, где они жили, работали или по крайней мере появлялись. Будет ли эта информация полезной, я пока не знал, но она дала мне неплохую картину относительно денег, вовлеченных в эту операцию. У джарегов имеется одна хорошая черта: чем бы они ни были заняты, важность их действий легко определяется весом затраченного на них золота.
Итак, насколько серьезна нынешняя операция? Я видел шестерых посыльных с сумками средней тяжести, несомненно, с серебром. Шестеро в день, пять дней в неделю… да, операция достаточно серьезная, чтобы организовать постоянное место.
И Левая Рука определенно замешана в операцию того типа, который до недавнего времени был исключительно прерогативой мужской половины Дома Джарега.
Я купил хлеба и сосисок – уже у другого лоточника – и вернулся в комнату, где снова поделился обедом со своими дружками. А заодно подумал. Сосиски были жирными, но мне такие в общем нравятся.
Лойош и Ротса подбирали хлебные крошки. Люблю за ними наблюдать: балансируя на одной ноге, они хватают добычу другой и подносят к самому рту. Совсем не похоже на рептилий.
Я почувствовал что-то вроде психического вздоха.
Я снова стал Сандором и вышел из комнаты, а они покинули ее через окошко. До Двора Доннера шагать пришлось изрядно, и в основном в гору. Улицы тут были кривыми, но несколько шире, чем в большей части Адриланки, и выглядели поприличнее. Вот здесь Сандор, будь он в действительности клерком с бойни, мечтал бы обитать, приобретя на собственные деньги собственный домик с крошечным огородиком. Он бы выращивал морковь, горох и лук, он нашел бы себе толстушку-жену и воспитал детей, которых научил бы, что уважение к Империи превыше всего. Начнись восстание, он спрятался бы под кроватью; и он никогда не сказал бы детям, что окружающая нищета вина самих бедняков, но непременно читал бы им морали о личной ответственности. Как вы понимаете, мне нет особого дела до бедняков, но я могу быть подонком и не лицемерить. Сандор гордился бы собственым горохом и боялся бы лишний раз выйти за ограду. Полтора месяца такой жизни, и я бы повесился.
В общем, с такими размышлениями Сандор преодолел пологий склон Южной Адриланки и вошел в район Двора Доннера. Транспорта здесь было немного и в основном паланкины, потому что паланкин
