Он сказал это без тени сомнений.
– Ну, – проговорил я, – пожалуй. И все же, Гильдиия…
– Пфуй, – изрек он.
Вежливость требовала поменять тему беседы. Иногда так бывает, непонятно, то ли собеседник лжет, то ли просто свихнулся, но от этого никуда не деться.
Так что я временно отступил и задал несколько вопросов о меблировке особняка, о картинах в главном зале, и в таком духе. Граф расслабился, об этом он готов был говорить сколь угодно долго; я же готовился к новому этапу выдаивания информации. И после серии вопросов об императрице и ее дворе (некоторые ответы я знал, а остальные просто выдумал), я начал:
– А еще одна странность – местные верования по части колдовства. По крайней мере, мне, чужеземцу, они таковым кажутся.
Он, похоже, ничего не заподозрил.
– Какие такие верования?
– «Темная» и «светлая» стороны Искусства. Для меня это что-то новенькое.
– Странно, что вы спрашиваете о подобном.
– Да?
– Вообще-то я сам намеревался вас об этом спросить.
Если он заметил мое удивление – прекрасно; это было искренне, а также вполне соответствовало изображаемомму мной персонажу. Граф покосился на Лойоша и Ротсу, кашлянул и сказал:
– Вы, несомненно, колдун.
– Ну да, – согласился я.
– Я – нет. Однако мне представляется, что любое занятие может использоваться с различными, э, целями.
– Ну да.
– С добрыми, скажем, или недобрыми.
– Никогда не размышлял о колдовстве в подобных терминах, – честно заявил я, – но примерно понимаю, о чем вы.
Он кивнул.
– Итак?
– Что – итак?
– Как бы вы описали собственную манеру работы?
Я сделал глоток и внимательно изучил бокал. Очень хорошее стекло, ручной работы, тонкое и изящное.
– Никогда не считал себя недобрым, – наконец произнес я.
– А кто себя таким считает? – заметил он.
– Может, объясните, почему для вас это так важно? Странно задавать такие вопросы чужеземцу.
– И невежливо? – хихикнул он. – Прошу прощения. Но это стало важно.
Я устроился удобнее.
– Как так?
Последовал один из тех взглядов, каким, как считается, можно посмотреть человеку прямо в глаза и понять, что он лжет. Так, для сведения: это не работает. Ну, иногда работает, если точно знать, куда смотреть. Но не стоит ставить в заклад свою жизнь. Или пробовать такой взгляд на мне.
Минуту спустя он проговорил:
– Есть история, котоой уже немало лет. Она не очень сейчас важна. Но недавно, как я подозреваю, мне был причинен, э, вред последователями темной стороны вашего ремесла.
– Недавно, – повторил я. – Насколько недавно? Я в городе всего пару дней.
– Позавчера ночью.
– Вот как? Насыщенная ночь. Мне тоже сильно навредили.
– Да, знаю. Я предположил, что это не просто совпадение, что именно вас, родственника местной семьи, императрица послала сюда.
– Да, вряд ли. И уж точно не совпадение – что мою родню убили сразу после того, как я прибыл. Вы так не считаете?
– Нет, – коротко ответил он.
– Полагаю, у вас есть враги.
Он кивнул.
– И возможно, – проговорил я, – ваши враги и мои враги тоже.
– Возможно, – ответил он.
Я просто-таки читал его мысли: «либо вы и есть мой враг». Так что он мог говорить правду, а мог изъясняться с прямолинейностью йенди. Иными словами, врать.
– Не расскажете, что случилось у вас?
– Почему нет? Это не секрет, а был бы и секрет, все равно скоро все узнают, – ответил он. – Убили моего возничего.
Так. Не знаю, чего я ждал, но явно не этого. Я с минуту просто молчал, сражаясь со своей яростью, чтобы не дать ей выход здесь и сейчас. Не знаю, что бы я натворил – разгромил кабинет? переколотил все бокалы? избил дворецкого?
Граф явно заметил, что со мной что-то не то, и моргнул.
– Вы его знали? – спросил он, явно озадаченный.
– Кто-то за это…
«Босс.»
Лойош был прав. Я тряхнул головой и глубоко вздохнул.
– Как его убили?
– Колдовством, как мне сказали. Подробностей не знаю.
– А кто знает?
Он нахмурился.
– Мне кажется, это не ваше дело, господин барон.
– В свете того, что случилось с моими родичами, позволю себе с вами не согласиться.
– Вы думаете, это как-то связано?
Я знаю, что это как-то связано.
– Время совпадает, сударь, – сказал я. – Если только подобное у вас здесь не обыденность.
Он кивнул.
– Что ж, возможно, вы и правы. Но я не вижу связи между моим возничим и семьей Мерс, или между моим возничим и вами. А вы?
– И все же…
– Я полагаю, больше мне нечего вам сказать.
Было крайне трудно не высказать то, чего мне высказывать не следовало. Я помолчал, и наконец подобрал формулировку:
– Господин граф, мне не стоит больше занимать ваше время. Надеюсь узнать подробности у ваших людей.
– Конечно, – сказал он. – Простите, что не встаю. Вас проводят.
Я поклонился, а он откинулся на спинку кресла, словно встреча со мной его утомила. Вот будет потеха, если она выжала из графа столько сил, что он прямо тут и помрет.
Дворецкий провел меня вниз по лестнице, направляясь обратно к выходу.
– Вы знали его? – спросил я.
– Господин?
– Золли. Вы его знали?
Он кашлянул, хотел что-то сказать, потом просто кивнул.
– Что произошло?
Мы подошли к дверям. Рука дворецкого застыла у железной ручки, он снова взглянул на меня.
– Господин?
Я пожал плечами и взглянул прямо ему в глаза.
– Вы, должно быть, знаете, кто его убил и почему.
– Вовсе нет, сударь.
– Черт.
Он замялся.
– Господин был с ним знаком?
– Нет, но меня интересует сам факт. Мне сказали, его убили колдовством.
– Так это выглядело, господин.
– Какова непосредственная причина смерти?
– Внезапный сердечный приступ, сударь.
– Так. А вы уверены, что дело в колдовстве?
– На нем была метка.
– Метка?
