– Колдовская метка, господин.
– Что такое колдовская метка?
Ответный взгляд описать было трудно. Смесь удивления, умолчания, недоверия и вежливости. Вряд ли Телдра справилась бы лучше.
– Не могу знать, господин.
– А кто может?
– Сударь?
– Хватит. У меня дурное настроение, и вам не хочется его усугублять. Где вы это слышали и кто может знать?
Бурная внутренняя борьба, но увы – верх взяла выучка, или страх, или что-то другое.
– Господин, я понятия не имею о подобных вещах.
– Ладно. У Золли была девушка, они встречались в трактире. Как ее зовут?
На сей раз дворецкий почти не колебался.
– Эли.
– Спасибо, – криво усмехнулся я.
– Сейчас грум приведет вашу лошадь. – Он распахнул дверь и замер как каменный. Выбора не было, пришлось выйти.
Я чуть подождал у выхода, и вскоре возник грум, ведя в поводу Марси.
Я так и не узнал, было ли имя у дворецкого. Возможно, что и нет.
Конюший в «Колпаке» получил хорошие чаевые, а я попрощался с Марси, самой лучшей лошадью, какие только есть на свете. Даже Лойош о ней слова дурного не сказал. Странно: постоялый двор казался мне почти что домом, я даже не скрывал, как у меня дрожат колени после верховой езды.
Я взял чашку кофе и прошел к «своему столику», как за последние пару дней привык его называть. Сел. Помогло, ноги быстро перестали болеть. Мозги очищались медленнее. Кофе немного помог, но клява сработала бы лучше. Проклятье.
Я несколько проголодался. Возникла мысль снова заказать гуляш из баранины, но я передумал и вышел на улицу. Вонь мгновенно отбила аппетит. Я прошел к пристани и снова посмотрел на фабрику – извините, на «мельницу», – производящую дым и миазмы. Задерживаться там я не стал и вскоре входил в другой постоялый двор. Тут я впервые увидел, что в зале стоят курильницы. Тонкие же у них тут благовония, если я не заметил их раньше, но они работали. Интересно, почему таких нет в «Колпаке»? Или там курильницы просто лучше спрятаны?
Стоял самый разгар дня, так что в зале были только я и утомленная подавальщица средних лет, которая спросила, не желаю ли я чего-нибудь. Аппетит вернулся ко мне, так что в итоге я умял приличную бобовую похлебку и ломоть хлеба, к которому подали чесночные дольки и масло. Отменное масло.
Когда подавальщица принесла мне стакан кислющего вина, именуемого «Энекешнер» (специально спросил, чтобы случайно не заказать его в другой раз), я поинтересовался, когда появится Эли.
– Сегодня ее не будет, – ответила она.
– А где я могу ее найти?
Меня подвергли тщательному изучению. Она что-то сделала со своими бровями, которые стали темнее, и еще что-то с губами, которые блестели. Подобные фокусы меня всегда немного развлекали.
– Не тратьте времени, – сказала она.
– Вы подруги?
– Да нет вроде, – пожала она плечами. – А что?
Я пустил три серебряные монеты кружиться по столу.
– Где я могу ее найти?
Девица распахнула глаза и быстро сказала:
– Вверх по лестнице, комната в конце коридора.
Хорошо, что они не подруги. Сэкономил монету.
Я не торопясь доел и прошел к задней двери и вверх по ступеням. Мне пришлось постучать дважды, прежде чем донеслось тихое: «Что там?»
– Меня зовут Мерс, – сказал я, – нам нужно поговорить.
– Убирайтся, – предложила она.
– Открой, – предложил я в ответ, – или я вышибу эту штуку ко всем чертям.
Молчание, затем дверь открылась. Пожалуй, хорошенькая, но глаза заплаканные.
– Рассказывай все, что знаешь, – продолжил я.
– Тебе-то что, черт побери? – Она снова заплакала, но меня это не остановило.
– Я хочу найти и прикончить эту сволочь.
Она удивленно уставилась на меня.
– Почему? – Едва ли не шепотом.
– Потому что у меня такое настроение. Рассказывай же.
Девушка помолчала, потом отступила на шаг, что я счел приглашением войти. Так я и сделал, она закрыла дверь. Крошечная комнатушка, почти без указаний на личность владелицы, а если таковые и были, я не уделил им внимания. Стул и кровать. Сесть она мне не предлагала, так что я просто стоял и ждал.
– Ты говорил с ним позавчера.
– Да.
– Он рассказал мне. Ты…
– Что?
– Он сказал, что ты забавный, – она снова начала всхлипывать.
Я прислонился к двери и ждал. Спустя некоторое время она сказала:
– Прости.
– Мне сказали, его убил колдун.
– На нем была колдовская метка.
– Что такое колдовская метка?
Она покосилась на Лойоша и Ротсу, потом на меня; на лбу обозначились морщины.
– Разные страны, разные обычаи, разные способы работы, – пояснил я. – Я слышал о «метке колдуна», она-де изобличает того, кто занимается колдовством. Не думаю, что ты это имеешь в виду, в любом случае, в подобные я не верю. Так что такое колдовская метка?
– Когда его нашли, губы у него были алыми.
– Э… А почему же это зовется колдовской меткой?
– Ты правда не знаешь?
Спокойствие, Влад.
– Я правда не знаю.
– Колдун посылает черта через горло в сердце. Черт оставляет алые отпечатки на губах.
Мда, тут сразу два вопроса. Во-первых, через горло в сердце не попадешь (всякий профессиональный убийца немного разбирается в людской анатомии), во-вторых, я не верю в чертей.
Нет, есть способ убить кого-то с помощью Искусства так, что губы у жертвы будут алыми: несложное превращение, заместить содержимое легких жертвы дымом из жаровни колдуна. Но…
Ладно, в другой раз.
– Так, – сказал я. – Где его нашли?
Она долго смотрела на меня, потом взглянула на кровать, снова на меня.
– О.
– Он собирался жениться на мне, – всхлипнула она. – Он сам сказал.
Я решил не спрашивать, когда именно он ей это сказал и сколько раз. Да, я циник и гад, но есть все-таки определенные рамки.
– Прости. Я сейчас уйду.
– Ты найдешь, кто это сделал? – спросила она, и в глазах ее возникло что-то пугающее.
– Да. И выясню, почему.
– И убьешь его?
– О да.
– Хорошо. Ты сделаешь это медленно?
– Будь уверена.
Она кивнула.
Может, и не стоило говорить ей такого. Там, дома, в Империи, я никому никогда не признался бы, что намерен кого-то убить. Возможно, я слишком уж свысока отнесся к тому, что в этом королевстве считали законом, и мне следовало бы поостеречься. Но я хотел утешить ее хотя бы так. В любом случае, хотя в итоге многое обернулось против меня, именно здесь я ничуть не пострадал, так что будем считать, все прошло нормально.
Я вышел из комнатки, спустился вниз, пересек зал и снова окунулся в вонь. На этот раз она почему-то была куда сильнее, меня словно ударило. Желудок сжался, и я извергнул его содержимое прямо там, на улице; отвратительные миазмы Бурза вдруг стали совершенно непереносимы. Я с трудом добрался до «Колпака», в глазах у меня плыло, меня едва хватало, чтобы ставить одну ногу перед другой, и так пока я не пересек порог. Только тогда меня немного отпустило.
Да, здесь жгли те же самые легкие курения, просто я не видел, откуда идет дымок. Но они помогали. Никогда раньше не любил курений; для меня это
