«Может быть… — Лойош не казался убежденным. Я тоже, коли на то пошло. — Босс, а куда мы идем?»
Я остановился. Пока я шел и размышлял, ноги мои уже пересекли Каменный мост и направились к моему прежнему району. Хуже места и придумать трудно. Мне и во всем городе-то постоянно было неуютно при мысли, что джареги могут меня заметить; около моей старой конторы меня заметили бы почти наверняка.
«Э, в общем, никуда. Думаю, обратно во Дворец.»
Я зашагал в другую сторону. Лойош заботливо оставил все замечания при себе.
До Дворца я добрался без происшествий, войдя через крыло Дракона — ради непредсказуемости, а также потому, что у меня было настроение посверкать глазами. Прихватив по пути кое-чего пожевать, я пересек Дворец и опять нырнул в Дом Иорича.
Хлопнул в ладони — Перисил снова приоткрыл дверь, выглянул и впустил меня. Когда все это закончится, надо бы спросить, откуда такое поведение.
Я уселся и заметил:
— Императрица начала расследование событий в Тирме.
— Да, — подтвердил он. — Кажется, именно я вам это и сказал. И что?
— Вы полагаете, следствие настоящее?
Он нахмурился.
— А каким оно еще может быть?
— Ну, не знаю, — проговорил я. — Возможно, суета и возня за закрытыми дверями, а в итоге выходит то, чего желает императрица.
— Сомневаюсь, не с нынешней императрицей. Но я проверю, кто ведет следствие, возможно, это кое-что прояснит. — Адвокат поднялся. — Вполне могу заняться этим прямо сейчас.
— Мне подождать тут?
— Да, но лучше расслабьтесь, это может занять какое-то время.
Я кивнул, он выскользнул вон. Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Наверное, я заснул, или по крайней мере задремал; снилось мне что-то неуютное, что — не помню, а когда вернулся Перисил, я проснулся.
— Вы что, спали? — он казался удивленным.
— Дал глазам отдохнуть, — отозвался я. — Что узнали?
— Следствием руководит юстициарий Десаниек. — Он сел за стол и ожидающе на меня взглянул.
— Извините, имя мне незнакомо.
— Она одна из Верховных юстициариев. Думаю, вы понимаете, что это значит?
— Более или менее, — сказал я.
— Я ее знаю. Неподкупная. Склонна к излишней торопливости и, возможно, слишком вольно трактует ряд традиций, но совершенно безукоризненна, если речь идет о справедливости и приговорах.
— То есть вы полагаете, что следствие честное.
— Пожалуй. Она была бы странным выбором, не желай императрица действительно узнать, что там случилось и почему.
— Могут ли надавить на нее иначе, не отдавая прямого приказания подтасовать результаты?
Он помолчал.
— Возможно.
— Ну и как остановить следствие?
— Остановить? — удивился он. — Зачем вам это?
— Не мне. Есть другие.
— Кто?
— Скажем, могущественные заинтересованные стороны. Как бы они это сделали?
— Не могу ответить на этот вопрос, если вы не сообщите мне больше.
Какие у этих сторон интересы? Почему они хотят остановить следствие?
Могущественные в каком смысле?
— Очень хорошие вопросы, — заметил я. И поразмыслил, что именно могу открыть ему. Прямо беда: адвокат почти наверняка мог сообщить мне кое-что полезное, если бы я не беспокоился насчет того, что из него могут потом выбить.
— Давайте предположим, — сказал я, — что существует крупная преступная организация.
Я сделал паузу; он наблюдал за мной, слушал и не двигался.
— И предположим, — добавил я, — что у них появилась блестящая мысль изменить закон таким образом, чтобы они смогли заработать кучу денег, и что они работают совместо с другими весьма могущественными персоналиями.
— Насколько могущественными?
— Настолько, насколько возможно, когда вы в нижней части Цикла.
— Продолжайте.
— И предположим, что изменение закона требует давления на императрицу, а это следствие, весьма возможно, от такого давления ее избавит.
— Я весь внимание.
— Что могла бы такая гипотетическая организация предпринять, чтобы остановить следствие или создать ему заметные помехи?
Адвокат молчал пару минут; я почти слышал, как бурлит у него под черепом. Потом он произнес:
— Не вижу никаких вариантов.
— Хм. А если они убьют Десаниек?
— Они смогут?
— Возможно.
— Все равно не сработает. Империя найдет другую персону не хуже, позаботится, чтобы подобное не повторялось, а также из-под земли достанет того, кто это сделал.
— Полагаю, что так. В любом случае, приношу свои извинения: я понимаю, что это вне вашей обычной компетенции.
Перисил пожал плечами, а на губах у него промелькнула тень улыбки.
— Можно сказать, что это неплохой перерыв в бесконечных правилах представления доказательств и формулировок аргументов.
— А разве вам не нравится ваша работа?
— Нравится, и даже очень. Но иногда она становится нудной. Само ваше дело для меня из ряда вон выходящее, и я это весьма ценю.
— Рад, что оказал вам услугу, — кивнул я. — Не могу и вообразить себя на вашем месте.
— А я себя… в смысле… неважно.
— А вас интересует, на самом ли деле персона, которую вы защищаете, невиновна или виновна?
— Вину и невиновность определяет закон.
— Вы избегаете вопроса.
— Вам следовало бы родиться иоричем.
— Спасибо, подумаю над этим.
— Дом провозгласил, что всякий, вне зависимости от того, что он совершил или не совершил, имеет право на защиту. Мне этого достаточно.
— Но если он расскажет вам, что он совершил, не значит ли…
— Никто мне подобного не расскажет, потому что мне придется это засвидетельствовать.
— А, да, верно. Но если, скажем, некто подразумевает, или дает намеки на…
— Я все равно предоставлю ему лучшую защиту, какую только смогу, потому что этого требует мой Дом и таково положение законов Империи.
— И вам это нравится?
Он озадаченно на меня посмотрел.
— А вам разве нет?
— Мне? Мне бы понравилось, если бы бедняга действительно был виновен.
