– Я полагаю, вы оказали себе честь, допрашивая меня!
– Совершила дерзость, сир?
– Дерзость? Безусловно!
– Но что моя дерзость по сравнению с дерзостью вашего величества, позволившего своим гвардейцам войти в мои покои и произвести там обыск?
– Вы осмеливаетесь обвинять меня – меня – в дерзости?
Алира холодно посмотрела на него, словно прикидывала, кто из них выше. Казалось, она смотрит на императора сверху вниз.
– Орб и трон, сир, даются человеку тогда, когда он становится императором. Право вести за собой империю необходимо заслужить. – И с этими словами она поклонилась, отступила на несколько шагов назад, взяла свое оружие у Тэка, который, потеряв дар речи, все еще держал его в левой руке, повернулась на каблуках и вышла из Зала баллад.
Вот что Кааврену удалось выяснить, после того как он выслушал несколько свидетельств от тех, кто находился в Зале герцогств. Когда тиаса составил себе полную картину, он остановился поразмыслить.
«Теперь, – сказал он себе, – необходимо принять решение. Если я вернусь домой или в свой кабинет, то скоро получу послание от императора – мне будет предложено найти его величество, а он отдаст мне приказ арестовать Алиру. Леди дракон – это вам не управляющий финансами. Да и вообще, мне совсем не хотелось бы брать ее под стражу, поскольку она дочь человека, которого я имею честь считать своим другом. Если же я попытаюсь привести в исполнение свой исходный план и отправлюсь навестить Пэла, то сумею отдалить момент ареста настолько, что у Алиры будет достаточно времени, чтобы скрыться. Никто не сможет обвинить меня в пренебрежении своим долгом – ведь когда его величество отправляется на покой, начинается мое личное время».
Затем тиаса вздохнул.
«Нет, Кааврен, тебе не удастся так легко улизнуть. Твоя совесть последует за тобой, ты услышишь ее шепоток, потеряешь сон и спокойствие, которые так ценишь. Из-за подобного поступка отношения с твоими дорогими друзьями могут дать трещину – в особенности с благородным Айричем. Его величество, ясное дело, потребует, чтобы я арестовал Алиру, тут не может быть сомнений. Поэтому я, как и всякий верный вассал, должен сам разыскать императора. Если он уже отправился в свою спальню, не оставив мне никаких поручений, – тем лучше. Если же, как я и предполагаю, записка меня ждет или, что еще более вероятно, он намерен отдать приказ лично, я его исполню с такой же быстротой, как если бы мне пришлось взять под стражу теклу, человека Востока или управляющего финансами».
Приняв решение, Кааврен немедленно отправился в спальню его величества. Двое стоявших на посту гвардейцев сообщили своему капитану, что его величество несколько минут назад скрылся в спальне и, по всей очевидности, еще не спит. В чем Кааврен и убедился, войдя в небольшую прихожую перед спальней, – из под двери виднелась полоска света. Кааврен тихонько постучал.
– Кто там? – спросил его величество.
– Кааврен.
– Ага! Мой капитан Гвардии! Пожалуйста, заходите, дорогой Кааврен, потому как сейчас мне хочется поговорить с вами больше, чем с кем бы то ни было другим.
– И неудивительно, – тихонько пробормотал тиаса. Он вошел в спальню, преклонил колено перед императором и сказал:
– Сир, я пришел, чтобы доложить об исполнении полученного мною приказа.
– А, конечно. Все прошло спокойно?
– Да, сир. Графиня Беллор находится в Крыле Иорича. Вот расписка, которую я получил от Джуина.
Император взял расписку, прочитал ее и кивнул.
– Тем лучше, – заявил Тортаалик. – Она что-нибудь говорила в свою защиту?
– Да, сир, графиня Беллор сказала примерно то же самое, что говорят другие люди, взятые под арест.
– То есть заявила о своей невиновности?
– Совершенно верно.
– И о заговоре против нее?
– Именно.
– И даже против меня?
– Да.
Император улыбнулся:
– Ну, мы с вами не раз слышали подобные вещи, не так ли, капитан? Беллор не первая, кого пришлось арестовать, – и, разумеется, не будет последней.
«Вот мы и подошли к самому интересному», – подумал Кааврен, но в ответ только поклонился его величеству.
– Ну, – сказал император, – все?
– Да, сир.
– Очень хорошо.
– Сир?
