– Я сказал, очень хорошо. Если вы доложили все что хотели, можете идти, встретимся завтра утром.
– Я…
– Да?
– Вы больше ничего не собирались мне сообщить, сир?
Его величество нахмурился:
– Что-то еще? В каком смысле?
– У вашего величества нет больше для меня приказов?
– Капитан, больше приказов нет.
Кааврен прикусил губу, стараясь не выдать удивления:
– Значит, совсем ничего, сир?
– Ничего. А вы чего-то ждали?
– По правде говоря… нет, сир. Просто хотел убедиться, что мы ничего не забыли.
– Во всяком случае, я сказал все, что намеревался.
– Прекрасно, сир. Я увижу ваше величество утром.
– Да, хороших вам снов, капитан.
– И вам тоже, ваше величество.
Кааврен поклонился и в недоумении вышел из спальни Тортаалика. Он не только не получил приказа об аресте Алиры, но и не заметил следов раздражения на лице его величества. Неужели его, Кааврена, неправильно информировали? Он еще раз вспомнил всех, кто ему рассказал о происшествии с Алирой, и пришел выводу, что это мало вероятно. В чем же тогда дело? Произошло что-то еще? Или приведен в действие чей-то коварный план?
Если так, то существует только один человек, способный его разгадать. Больше медлить нельзя, пора разыскать Пэла. Кааврен направился в главную часть дворца и через Серебряную дверь вошел в Раскрашенный туннель, ведущий в Крыло Атиры. Блуждая по темным и извилистым коридорам, Кааврен трижды спрашивал, как ему попасть на третий этаж дворца. Свернув в очередной раз, он увидел женщину, сидевшую на простом трехногом табурете и, по видимости охранявшую вход (во всяком случае, создавалось именно такое впечатление, хотя оружия у нее не было) в какой-то темный проход. Кааврен остановился и спросил:
– Это Академия Доверительности?
– Да, милорд. Чем могу помочь?
– Я ищу герцога Гальстэна.
Женщина, черты лица которой практически полностью скрывал капюшон, приподняла брови и ответила:
– Милорд? Вы хотите видеть его в столь поздний час?
– Я Кааврен, капитан Императорской гвардии, и заверяю вас, что дело не терпит отлагательства.
Женщина нахмурилась:
– Пожалуйста, подождите здесь. Я узнаю.
– Не сойду с этого места, – пообещал Кааврен.
Она исчезла во мраке коридора. Когда звуки ее шагов стихли, Кааврену вдруг почудилось, что во всем дворце наступила такая тишина, словно здесь не осталось ни одной живой души. Тиасу охватила дрожь, хотя ему вовсе не было холодно.
Ожидание показалось Кааврену долгим, однако в действительности не прошло пяти или десяти минут, когда из темноты с такой же стремительностью, как в ней исчезла, снова возникла охранница.
– Он сейчас придет, милорд. Если хотите, можете проследовать за мной, чтобы подождать герцога.
Кааврен бросил взгляд в глубину сумрачного коридора и ответил:
– Нет, я лучше подожду здесь.
– Как пожелаете.
Кааврен провел еще несколько минут в одиночестве, мы употребили именно это слово, поскольку женщина, усевшись на свои табурет, застыла в молчаливой неподвижности. Кааврену подумалось, будто компанию ему составляет лишь статуя, жизни в которой даже меньше, чем в скульптурах Зала баллад, ставших несколько часов назад свидетелями сцены, вызвавшей такое недоумение у тиасы.
Наконец раздались шаги, и появился Пэл, одетый в тот же плащ, в котором он нанес визит Кааврену, – теперь, однако, его наряд гораздо больше подходил к окружающей обстановке. Кааврен сумел разглядеть, что его старый друг улыбается. Пэл взял Кааврена под руку и отвел его футов на сорок или пятьдесят в глубину темного коридора, чтобы их разговор не услышала сидевшая на табурете женщина.
– Мой старый друг, – тихо приветствовал его Пэл.
– Сожалею, что разбудил вас, – сказал Кааврен, который также пытался говорить приглушенно, хотя и не очень понимал, зачем это нужно.
– Разбудили меня? – удивился Пэл. – Я не спал, а медитировал, да и то не слишком глубоко, так что ваше появление меня обрадовало, в особенности если в моих силах быть вам чем-нибудь полезным.
