история Титана в период, непосредственно предшествовавший Великому цунами. Это была эпоха невероятного подъема Катонии — государства, обладавшего непомерными имперскими амбициями. Показ научно-популярных фильмов на эту тему начался за несколько месяцев до выборов. Все без исключения они представляли Катонию как некую «темную империю» пожелавшею подчинить себе весь мир, и в каждом фильме, пусть даже вскользь, но упоминалось, какой народ являлся прямым потомком катонийцев. Все это было неспроста, ведь одним из главных кандидатов на пост президента был человек, не скрывавший своих симпатий пришельцам. В остальном же, все было как всегда — блоки рекламы, реалити-шоу и передачи о красивой жизни местных звезд. Между тем, ни один из каналов не освещал другие немаловажные события. Так, например, жители Цитадели не знали о том, что в шахтерских городах, где добыча была прекращена, участились случаи нападения на продовольственные конвои. Лишившиеся работы люди, используя оружие оставшееся у них после войны, не имея возможности заработать на еду, нападали на колонны грузовиков, перевозивших продовольствие в крупные города. Из-за массовых сокращений в Цитадели росла безработица, и как следствие — преступность. Молодежь из бедных кварталов продавала наркотики детям состоятельных людей из центра города. Девушки по вызову наводили воров на дорого обставленные квартиры, а одним из самых «романтичных» видов криминального заработка стал угон дорогих автомобилей на заказ. Галеон медленно утопал в трясине сложного социально-экономического кризиса, и с каждым днем распутать этот клубок становилось все сложнее и сложнее.
С момента подписания мирного договора между враждующими кланами Галеона власть на планете фактически принадлежала нескольким основным корпорациям, составлявшим ядро экономики государства. Исполнительная, законодательная, судебная власти, силовые структуры и СМИ — все принадлежало корпорациям. Прошедшие после провозглашения независимости выборы оказались всего лишь хорошо разыгранным спектаклем, выглядевшим в глазах мировой общественности как демократическая процедура. На самом же деле власть осталась у тех, кому принадлежала, только сейчас эта власть стала легитимной. Консервативно настроенные представители корпораций менять ничего не собирались. Виновными в росте преступности были объявлены загадочные «внешние силы», а в качестве решений предлагались ужесточение законов и наделение правоохранительных органов дополнительными полномочиями. Проводимая националистами политика вытеснения пришельцев с Галеона привела к массовым недовольствам, которые, впрочем, ни к чему не привели. Выступления оппозиционеров были подавлены, и арестованные пришельцы подверглись депортации на Фокос.
Космическая тюрьма курсировала по замкнутой траектории в форме восьмерки между Галеоном и Фокосом. Сбежать из нее было практически невозможно. Заключенных транспортировали на специальных шаттлах не способных входить в атмосферу из-за отсутствия теплоизоляции. Другим кораблям стыковаться с тюрьмой было строжайше запрещено. В этот раз, помимо уголовников, в тюрьме находились пришельцы, депортированные на Фокос. С юридической точки зрения они были преступниками, и транспортировка при помощи космической тюрьмы, не смотря на все возмущения правозащитников, была сочтена для них приемлемой. Некоторые депортированные летели целыми семьями, хотя официально изгнан из страны был только один из них. Конечно, члены семьи могли бы добраться до Фокоса самостоятельно, в более комфортных условиях, но это было не в традициях пришельцев оставлять друг друга в беде. Семейные узы ценились ими выше физического комфорта.
В камерах пришельцев царила уютная и, нехарактерно для этого места, веселая атмосфера. Молодые люди рассказывали анекдоты про галеонцев и пели песни на катонийском языке, чем сильно раздражали охранников. Пришельцы знали, что летят на родину, где их ждет жилье, медицинская страховка и хорошая работа. Всего двое суток неудобств, и они окажутся в месте называемом — Земля обетованная.
Всего лишь одна тонкая стена отделяла этих жизнерадостных людей от совершенно иного мира, где вместо солнца был тусклый свет грязной засаленной лампы. Сырой, пропахший потом и мочой воздух наполнял тесное переполненное людьми помещение. Лишь тихие шлепки падающих друг на друга карт нарушали тяжелую тишину.
На кровати возле игравших в карты в вальяжной позе сидел молодой, но по виду матерый, зэк.
— Эй, малой. Пойди сюда, — окликнул он парнишку, сидевшего на краю кровати в противоположном конце камеры.
Парень робко подошел к нему.
— Да не боись ты, — сказал зэк и, силой посадив юношу рядом с собой, обхватил его рукой за шею. — Как зовут?
— Рэки.
— За что сидишь?
— За угон.
— Отстань от пацана, — сказал зэк самый старший по возрасту.
— Да я че, к нему пристаю? Просто спрашиваю.
— Такой молодой, а уже сел, — с сожалением произнес старший. — Зачем угонял то?
— Да у меня мама больная — деньги нужны, а на работу не берут без образования.
— Ну и как теперь твоя мама будет?
— Ханна, моя девушка, о ней позаботится.
— А она кем работает? — продолжал расспрашивать старший.
— Она… кофейница, — смущенно ответил парень.
— И не впадло тебе с кофейницей то жить? — вмешался молодой зэк.
— Да она нормальная, мы с ней со школы знакомы, — отвечал парень.
— Ладно, не оправдывайся, — поддержал его старший. — Главное, чтоб не шлюха по жизни. Как попался-то?
— Да в меня врезался какой-то урод. Я попал в больницу… To-се, тачка угнанная… Короче, меня закрыли.
— Много то дали?
— Три года.
— Ничего, ничего… Придет время, они нам все вернут…
— Кофейницы… — мечтательно произнес молодой. — Сейчас бы хоть одну сюда…
В следующую секунду щелкнул замок, и двое охранников втолкнули в камеру девушку, одетую в униформу медсестры. Ее рыжие волосы были растрепаны, а на круглом молодом, почти детском, лице краснел след от пощечины.
— Развлекайтесь, — грозно фыркнул охранник. — Считайте у вас сегодня праздник.
— И поаккуратней с ней! — добавил второй. — Она нам еще нужна.
Дверь захлопнулась, и в камере на несколько секунд воцарилась тишина. Одиннадцать зэков смотрели на девушку, как смотрит стая голодных хищников на меленького беззащитного зверька. Потупив взгляд, девушка стояла, прижавшись спиной к двери, и дрожала от страха.
— Бог есть! — закричал молодой и все зэки захохотали, став похожими на стаю переполошившихся обезьян.
Засмеялись все кроме одного человека. Опираясь спиной о стену, он стоял молча, сложив руки на груди, опустив голову и закрыв глаза, как если бы спал. Так делали маги во время неглубокой медитации. Мужчине было на вид около сорока. Его длинные прямые черные волосы были забраны в хвост, а тонкое интеллигентное лицо украшала некогда аккуратно выбритая, но уже заросшая, бородка. Незнакомец был одет в рясу песочного цвета, какие носили маги-учителя на Фокосе и некоторые преподаватели-пришельцы. Находясь в стороне, он, казалось, был равнодушен к происходящему, но впечатление было обманчиво.
Молодой зэк встал с кровати и медленной, вальяжной, походкой начал приближаться к девушке. Она смотрела на него внимательно, как будто готовясь увернуться от его внезапного прыжка. Наблюдая за этой сценой, никто и не заметил, как человек в песочной рясе вышел из угла и оказался в центре камеры.
— Отойди от нее, — сказал незнакомец спокойным голосом.
— Оно что-то вякнуло?.. — медленно повернув голову, произнес зэк.
— Я повторю. Отойди от нее.
— Иначе че? — прищурив глаз, спросил зэк.
— Иначе ты ударишь вот эту стену и сломаешь себе руку. — Маг показал пальцем назад.
