– Ты вполне бы мог сказать о своей работе, когда мы с тобой беседовали до приезда родителей.
– Что? Лишить тебя возможности наброситься на меня со своими идиотскими упреками и прекратить твои попытки соблазнить меня?
Она бросила тарелку в раковину, выплеснув на себя горячую воду.
– Я вовсе не хотела наскакивать на тебя! – закричала она, повернувшись к нему лицом. – И не предпринимала никаких попыток соблазнить тебя!
– Ах так, значит, ты бегала здесь без нижнего белья просто ради интереса?
– Я сделала это только потому, что не люблю носить смешные приспособления, придуманные викторианцами. – Она тут же позабыла о своем гневе и хитро посмотрела на Яна. – Я так понимаю, что ты все-таки обратил на это внимание, хотя ты и священник.
Его голубые глаза скользнули по всем изгибам ее упругого тела, этот взгляд совершенно явно говорил о возбужденном желании. Затем он снова посмотрел ей в глаза и равнодушно пожал плечами.
– Я должен был быть совершенно слепым, чтобы не обратить на это внимания.
Он взял сухую тряпку и наклонился вниз, чтобы вытереть насухо только что вымытую кастрюлю. Шей гневно дернула головой и повернулась к раковине.
– Ты очень категоричен в своей критике одежды, которую носят другие люди, – сказала она, продолжая мыть посуду. – А ты сам во что одет? Я никогда еще не видела, чтобы священник носил слаксы и спортивную майку.
Про себя она отметила, что в этих слаксах и оксфордской майке он был скорее похож на чиновника из Манхэттена, который приехал в Коннектикут, чтобы немного отдохнуть и отвлечься от городской суеты.
– Никто не смог бы догадаться, что ты священник, если бы судил по твоей одежде.
Это замечание немного позабавило Яна. Он повернулся к сушилке и поставил туда несколько тарелок:
– А как же, по твоему мнению, должны выглядеть священники?
– Не так, как ты, – упрямо сказала она, не вдаваясь в подробности.
Разумеется, она могла сказать, что священники обычно старше и толще. По ее мнению, у них должно быть доброе, умудренное опытом лицо и серебристые от седины волосы и еще, наверное, большие очки в металлической оправе. Во всяком случае, у священников просто не должно быть такого милого лица и угольно-черных волос, которые у любой женщины могут вызвать желание протянуть руку и погладить их. У них не должно быть таких изумительно голубых глаз, взгляд которых пронизывал собеседника насквозь, проникая в самые потаенные уголки души. А если они и бывают у священников, то ни в коем случае не должны так напряженно смотреть на женщину, как бы раздевая ее. К тому же у священника не может быть такого совершенного тела, высокого и стройного, упругого и сильного, местами гладкого, а местами поросшего темными волосами, еще более увеличивающими соблазнительность тела.
Ян взял со стола полотенце и стал быстро вытирать насухо посуду, которую она сложила на столе. В течение нескольких минут они молча занимались своим делом. Во всем доме было очень тихо, и только звяканье посуды нарушало тишину.
– Что случилось с нашими родителями? Где они? – озабоченно спросила Шей.
Его улыбка могла бы показаться ей умопомрачительной, если бы она не знала, какой он строгий судья в вопросах морали.
– Они пошли прогуляться вокруг дома, – весело сказал Ян и многозначительно подмигнул. – Очевидно, они хотят немного растрясти свой ужин. А если говорить откровенно, то я думаю, что они решили воспользоваться возможностью оторваться от нас и заняться поцелуями. Мне кажется, что это вполне простительно для молодоженов.
– А почему бы им в таком случае не пойти наверх и не уединиться в своей комнате?
– Это было бы слишком откровенно. Шей засмеялась:
– Я совершенно не могу представить свою мать в качестве невесты.
– Дети очень редко думают о своих родителях как о мужчине и женщине, а тем более как о сексуальных партнерах.
– Ты что-то имеешь против? – спросила Шей и посмотрела ему в глаза. При этом немного подняла голову и почувствовала, как ее локоны упали на лицо.
Возникла довольно продолжительная пауза, в течение которой он внимательно изучал ее.
– Против? Против чего? – спросил он наконец, не скрывая своего удивления.
– Я спрашиваю, ты не против того, что твой отец женился на моей матери? – пояснила Шей. – Я помню, что ты очень тепло отзывался о своей матери и о том времени, когда вы все вместе жили здесь. У вас была хорошая и крепкая семья.
Он повесил полотенце себе на шею и осторожно втиснул тарелки в сушилку.
– Отец очень сильно любил мою мать, – сказал он грустно. – То же самое Селия говорила мне о твоем отце. Она ведь тоже любила его, не правда ли? Говоря языком статистики, они относятся к той категории населения, которая вступила во второй брак после смерти одного из супругов. Твоя мать и мой отец любят друг друга в данный момент, но это вовсе не означает, что они забыли свое прошлое, забыли все то, что было у них до этого брака.
Шей задумалась над его словами:
– Мне очень нравится твой отец. И не только потому, что он очень приятный человек. Для меня самое главное то, что он дал счастье моей матери. Я никогда не думала, что она сможет быть такой счастливой, умиротворенной и радостной после смерти моего отца.
