вот вижу, что тебя что-то беспокоит.
С тетей Оливией можно разговаривать откровенно. Бедная старушка скорее всего и не вспомнит, о чем шла речь, она скоро опять погрузится в свой туман.
– Колли пропал. Где он? Ему ведь некуда идти.
– Он твой. Ты дала ему свисток. Что же он не приходит к тебе?
Лейни оторвала взгляд от своих рук и посмотрела старухе в глаза.
– Я думала, мне не нужно, чтобы он приходил. Из-за папы.
– Из-за папы? Твоего? Или – моего? Ты ведь его не знала, детка? Хорошим, хорошим человеком был Лэнсинг Блэкберн, но он ненавидел того, кого я любила. И вот я научилась ненавидеть папу.
Оливия не услышала, что ответила ей Лейни. Ей вспоминалась ее собственная жизнь.
– Я и не знала, насколько я возненавидела его, пока не нашла сейф. – Оливия теребила пуговицу; на руках ее сквозь тонкую кожу просвечивали голубые жилки. – Я даже Сюзан не показывала, она не поймет. А ты, Лейни, может быть, поймешь. Ты должна это увидеть.
Лейни удивленно подняла голову. Оливия расстегнула три верхние пуговицы на платье и достала из-за небольшого корсажа бумажный квадратик.
– Прочти, – прошептала Оливия.
Лейни осторожно развернула лист. Бумага пожелтела и сделалась ломкой от времени.
Это было письмо, написанное четким почерком. Чернила были такими густыми, что даже шестьдесят лет спустя можно было прочитать каждую букву.
«Я знаю, что это такое», – с горечью подумала Лейни.
Альберт. Старик, которого в Спрингсе прозвали Дьяволом. Человек, которого Лейни ненавидела за ту жизнь, которой Колли пришлось жить. Человек без души и сердца.
Этот человек шестьдесят лет назад написал такое письмо. Он стоял в темноте у погреба и ждал любимую женщину, а та не пришла.
– Ты отказалась от него из-за отца, как я отказалась от Колли. Да?
Оливия медленно покачала головой.
– Нет. Я не отказалась от него. Отец не давал мне с ним видеться. Он не подпускал Альберта ко мне. А я ждала, потому что думала: если Альберт любит меня, то найдет способ прийти ко мне.
Она опустила голову и ткнулась лицом в черную кошачью шерсть. Когда она выпрямилась, в глазах ее стояли слезы.
– Я стояла на пороге «Магнолии» в тот день, когда Альберт проехал мимо на свадьбу, – продолжала она. – Я хотела, чтобы он увидел меня в тот день. Я хотела напомнить ему о его любви ко мне. У него была коляска с откидным верхом. Он стоял и смотрел назад. На меня. Солнце светило ему в спину, и волосы отливали синевой. – Она закрыла глаза. Из-под век выкатились слезы. – Я не понимала, как он может жениться на ней.
– Тетя, но ведь ты не ответила на его письмо. Ты не пришла к нему, когда он ждал тебя, – осмелилась возразить Лейни.
Оливия взяла письмо из ее руки.
– Я впервые увидела это письмо только на следующий день после урагана, – со вздохом объяснила она.
И тут Лейни открылась правда.
– Отец, должно быть, нашел это письмо. И не отдал мне. – Оливия с нежностью погладила листок бумаги. – Все эти годы прошли понапрасну.
– А если бы письмо дошло, ты бы уехала с Альбертом Ролинсом.
– И ни за что не вернулась бы, детка. Мне не было дела до того, что он – простой шахтер и у него нет изысканных манер.
Лейни почувствовала, как комок подступает к ее горлу.
– А ты бы любила его по-прежнему, если бы он сделал что-нибудь плохое твоему отцу?
– У папы был большой пистолет. Знаешь… револьвер с перламутровой рукояткой. – Оливия с трудом поднялась с качалки. Лицо ее было торжественно-печально. – Не знаю, отчего я его так хорошо запомнила. Папа поклялся убить Альберта, если еще раз увидит его в «Магнолии». Он бы так и сделал, я верю. Он даже нанял человека, чтобы тот следил за Альбертом.
Она повернулась и пошла к двери.
– Осторожнее, тетя!
Лейни быстро вскочила и подхватила старую даму под руку, чтобы та не споткнулась о порог.
