– Везде. И в постели тоже. – Колли тоже говорил с трудом, он задыхался. – Когда мы с тобой до конца узнаем друг друга, то забудем о пропасти, которая почему-то легла между нами. – Он протянул руки, чтобы обнять ее; она отпрянула, и Колли окончательно потерял голову. – Не убегай. Ты столько лет убегаешь от меня. Ты бежишь от меня к
Он не договорил, а обхватил ее крепкими руками, прижал к себе и со звериной страстью впился в ее губы.
Лейни знала, что нужно бороться, нужно сражаться за себя…
Она не стала.
Колли был силен, а отчаяние и злость учетверили его силу. Он был груб. А ведь когда-то, например, в карьере Ло-Джо и еще раньше, в грезах Лейни, он был нежен. А сейчас он предстал перед ней другим. Ее губы заныли от боли, и он не дал ей возможности оттолкнуть его язык.
Ее кожа горела везде, где к ней прикасались его губы, его руки, его тело.
Лейни уже не знала, где она. Она просто с Колли, а значит, посреди кружащегося в бешеной пляске мира.
Этого мало, мало. Бери ее всю, думал Колли, когда был еще способен думать.
Он прервал поцелуй, но сжал ее так, что, кажется, захрустели ребра. Он целовал теперь ее глаза, щеки, шею. Она извивалась у него в руках, запрокинув голову назад и крепко зажмурившись.
Он не отпустит ее.
Но где же ее ненависть? Лейни касается его и почему-то жмется к нему, а не отталкивает.
Ее рука легла ему на затылок, пальцы взъерошили волосы. Он опустил голову, потерся щекой о ее подбородок, глаза их, пылающие негасимым огнем, встретились, и его дыхание обдало ее жаром.
К нему, только к нему…
– Колли… Колли…
Здесь же, у этого погреба, он впервые целовал ее три года тому назад. И сейчас земля уже царапала ей спину, а горячее тяжелое тело накрыло ее целиком.
Ему нужно место, куда он сможет отнести ее и сделать своей. Слиться с ней. Войти в нее.
И в этом сладком забытьи он найдет мир и любовь. Она будет принадлежать ему.
Колли поднял ее, не отрывая губ от ее груди.
«Магнолия» – гостиница. Значит, в ней полно комнат, и в каждой из них есть кровать. На которую можно положить Лейни. Чтобы лечь рядом с ней.
Он не помнил, как пересек двор и нашел в давно сгустившейся темноте заднее крыльцо. Важно то, что он все же вошел в дом с Лейни на руках, озираясь, как лев, готовый драться за законную добычу.
Колли не думал о том, что он – в «Магнолии», что этот дом враждебен ему, этот дом готов обрушиться на него всеми стенами. Колли вошел без колебаний.
А она уцепилась за его шею, и уже ее язык скользнул между его губ, и пальцы ее мяли воротник его рубашки…
– Боже, – выдохнул он, остановившись возле ближайшей двери на верхнем этаже.
Стоило ему нажать на ручку, как дверь открылась.
И тут Лейни опомнилась.
Она содрогнулась и соскочила с рук Колли. А он смотрел на нее, слепой от страсти.
Она рвалась к нему так долго, что собственный голос, как ножом, ударил ее по сердцу:
– Не надо.
Он не понял слов. Его бешеные глаза все так же пожирали ее.
– Колли, не могу я, – прошептала она, собирая все свои силы.
Его надо остановить. Необходимо.
– Я уезжаю с Престоном, – выпалила Лейни. – Ты понимаешь, Колли? Я с ним сплю.
Лицо Колли перекосилось, словно он неожиданно для себя сделал большой глоток неразбавленного спирта.
– Так я и знал, что Престон тебя не оставит, – просипел он. – Говорил я Дьяволу, что от запретов он только распаляется. Но ты же не любишь его, Лейни. Ты меня любишь, меня. – Он резко оттолкнул ее, и она ухватилась за дверной косяк, чтобы сохранить равновесие. Глаза Колли сверкали в темноте, как у кошки. Он тяжело дышал. – Ты расходуешь жизнь, обвиняя меня, хотя знаешь, что я был бессилен. Между нами стоит не один твой отец. Господи, да будь между нами тысяча отцов! Нет, Лейни, ты просто убиваешь и себя, и меня.
– Колли, я не в силах забыть. Это мой отец. И он всегда будет стоять между нами. Я не могу не помнить, что он не хотел видеть нас вместе.
Он прошел в комнату, оперся рукой о стену и сделал несколько глубоких вдохов, стараясь взять себя в руки.
– Лейни, он мертв.
– И я помогла его убить! – выкрикнула она, не замечая, что плачет в голос. – Я не должна была приходить к тебе. Я не послушалась его, и из-за этого он убит.
