От него исходил резкий, звериный запах. Всегда ли от Гиба так пахло, или она раньше просто не обращала внимания? А вдруг изменения в его душе вызвали изменения в организме даже на молекулярном уровне?
Зловещее пламя его глаз обжигало холодом. Вспомнив, как эти люди казнили Майкла Ли, Кендал захотелось броситься на них, вцепиться в ледяные глаза Гиба и выцарапать, но, пока Мэт держал Кевина, она не могла рисковать. В сущности, она вообще ничего не в состоянии была делать, кроме того, что велели. Страх полностью сковал ее, но все-таки хватило сил подняться на ноги и приготовить кофе, впрочем, чисто механически. Пока кофе медленно сочился из автомата в прозрачный кратер кофейника, Гиб присел на один из кухонных стульев и положил на колено винтовку 30, 0 калибра, предназначенную для охоты на оленей. Затем повернулся к Джону, который все еще корчился от боли на полу.
– Меня зовут Гиб Бернвуд. Не имею чести знать вас лично, но в последнее время в прессе о вас столько писали, что у меня возникло чувство, будто мы с вами старые добрые знакомые. Как дела?
Джон лишь мельком взглянул на пожилого господина, не удостоив того ответом. Он понятия Не имел, что молчание в ответ на вежливое обращение со стороны Гиба воспринимается последним как сильнейшее оскорбление.
– Полагаю, вы не слишком-то рады нас видеть, – жестко произнес свекор Кендал, обращаясь к офицеру. – Хотя и не очень понимаю, отчего. В прямом смысле слова мы спасли вас от душевнобольной. Моей снохи. С другой стороны, нам наплевать, благодарны вы или нет. Чем больше враждебности по отношению к нам вы проявляете, тем легче будет вас убить, когда настанет время.
Он хлопнул себя по бедру, подтверждая тем самым, что тема беседы исчерпана:
– Кендал, кофе готов?
Его дружелюбная манера вести разговор и спокойно произнесенные слова, так не вязавшиеся с ужасным содержанием, напугали Кендал больше, чем угрозы в адрес Джона или даже прямое насилие. Убийцы, которые в аналогичных случаях проявляют самообладание и выдержку, на поверку оказываются самыми безжалостными и неумолимыми.
Гиб выглядел совершенно нормальным человеком, но дело было в том, что он абсолютно утратил всякую связь с реальностью. Прочие члены «Братства» также прикрывались божественными ценностями, дабы оправдать свои преступления и утихомирить совесть.
Но Гиб верил в дело «Братства» всей душой. Он первый, что называется, заглотил наживку из идеологии, созданной собственным воображением, искренне считая, что чуть ли не на голову выше всех прочих представителей человеческой расы.
И по этой причине был смертельно опасен.
Кендал нетвердыми шагами приблизилась к нему с чашкой кофе в руках, задавшись вопросом, что случится, если она вдруг прольет горячий напиток на Гиба. Как и всякий человек, тот отреагирует однозначно – вскочит со стула и ухватится за обожженное место. В этот момент она сумеет вырвать Кевина у Мэта, а Джон займется Гибом. Она посмотрела на Джона. Тот не сводил с Кендал глаз, давая знать, что он в курсе ее размышлений.
К сожалению, то же самое подумал и Гиб. Даже не повернув головы и не взглянув на нее, он произнес:
– Кендал, надеюсь, ты не способна совершить глупость. – Затем развернулся всем телом и внимательно посмотрел ей в глаза. – Ты разочаровала меня по всем пунктам, за исключением одного – глупой тебя не назовешь. В сущности, ты оказалась даже слишком умной, умнее, чем следовало. Лучше бы ты никогда не задавалась некоторыми вопросами. Поэтому не расстраивай хоть сейчас – глупость тебе явно не к лицу. Да и решись ты на что-нибудь отчаянное, я просто застрелю твоего приятеля.
– Стреляй себе на здоровье, – одобрила она, поставив чашку с дымящимся кофе перед Гибом. – Никакой он мне не друг. Был бы у меня пистолет, я бы сама его пристрелила.
Она взглянула на Джона с нескрываемой ненавистью:
– Он меня обманул. После аварии у него обнаружилась амнезия – так вот, он, видите ли, забыл сообщить мне, когда у него восстановилась память. Этот человек постоянно норовил заманить меня в ловушку.
Костыль Джона лежал все там же, то есть далековато от офицера, и ему пришлось прибегнуть к помощи стула, чтобы подняться.
– Отец? – Мэт подозрительно глядел на манипуляции агента.
Гиб остановил его движением руки:
– Все нормально, сын. Он не в состоянии причинить нам вред.
Тогда заговорил Джон, заговорил впервые:
– Все верно, Бернвуд. Я не в состоянии навредить вам. Я вообще не в состоянии предпринять что-либо, с тех самых пор, как она увезла меня помимо моей воли. – Он брезгливо сморщил рот. – Она привезла меня сюда и внушила… – тут он перевел взгляд на Мэта, и в его голосе послышались извиняющиеся нотки. – Она внушила, что я ее муж. Не знаю уж, зачем она все это придумала, когда могла просто-напросто оставить меня и ехать себе преспокойненько дальше.
– Да просто выжидала момент, когда властям надоест искать и они переключатся на что-нибудь другое, – подытожил сказанное Гиб.
– Вероятно, вы правы, – продолжал Джон. – В любом случае я вынужден был соглашаться со всем, что она говорила, поскольку памяти у меня не осталось ни на грош. Ну вот, так я и жил с ней рядом. Как муж, в прямом и переносном смысле этого слова.
Мэт сердито шагнул вперед, но Гиб снова протестующе поднял руку:
– Нам не за чем винить офицера Макграта, Мэтью. Во всем виновата она.
– Именно так, Мэт, – подтвердил Джон. – Я выступал просто в качестве рупора ее ЛЖИ. Как, скажите на милость, мне было догадаться, что мы вовсе не муж и жена?
– Вы знали, – в свою очередь закричала Кендал. Вы знали об этом долгое время. Ваша память
