Гриффин, ненавидевший темные сырые углы, стучал по решетке железной кружкой, пытаясь привлечь внимание Уайта. Он уже почти потерял надежду дозваться кого-то, как вдруг увидел заместителя шерифа, а рядом с ним Джордана, с усмешкой смотревшего на племянника, , отчаянно колотившего кружкой по решетке.
— Многовато же от тебя шума, приятель! — усмехнулся Уайт.
— Если он доставляет вам столько хлопот, ваша честь, — произнес Джордан, — почему бы вам от него не избавиться?
Уайт лениво оглядел Гриффина с ног до головы, стоя перед ним со скрещенными на внушительных размеров брюшке руками и нехотя перегоняя спичку из одного уголка рта в другой.
— Не могу, уважаемый, — меланхоличным тоном произнес он, обращаясь к Джордану. — Вчера вечером я послал телеграмму шерифу — тот ответил, что вернется не раньше чем через неделю. За каждого задержанного ему платят, так что, сами понимаете, он отнюдь не горит желанием отпускать этих двоих…
— Нет, — упрямо мотнул головой Джордан, — не понимаю. Если дело в деньгах, то я заплачу столько, сколько надо. Мы и так уже слишком задержались в вашем гостеприимном городе.
— Понимаю ваше негодование, — все так же нехотя произнес Уайт, — но на меня злиться не советую — я как-никак слуга закона, и если сказал, что парень останется здесь, значит, так тому и быть. А будете настаивать, мистер Синклер, — офицер пристально 'посмотрел на Джордана, — займете место рядом с вашим очаровательным племянником.
— Ну, это мы еще посмотрим! — Джордан твердой походкой направился к выходу, но на пороге вдруг обернулся и спросил: — Скажите, офицер, вам приходилось слышать такое имя — Альбер Фонтен?
— Кто ж его не знает? — проговорил Уайт, явно удивленный вопросом. — Альбер Фонтен, поди, самый известный человек в округе. Герой войны, командовал артиллерией в революционной армии Хуареса, одно время представлял в сенате штат Техас… Мистер Фонтен птица высокого полета. А вы давно знакомы с ним?
— Я не говорил, что знаком с ним, — равнодушным тоном ответил Джордан. — Я лишь спросил, знаете ли его вы. — И Джордан с силой пнул входную дверь.
Уайт долго в растерянности смотрел ему вслед.
Через несколько часов Гриффин уже с наслаждением вдыхал пьянящий воздух свободы и выслушивал гневные тирады Джордана:
— Ты хотя бы представляешь себе, приятель, что с тобой могло быть, не окажись у меня знакомых среди сильных мира сего?
Гриффин слушал дядю молча, с виноватым видом потупив взгляд.
— Из-за твоего вспыльчивого характера, умник, мы могли бы застрять в этом чертовом городишке бог знает насколько! — продолжал распекать его Джордан.
— Но не застряли же! — шмыгнул носом Гриффин и окинул взглядом переполненное фойе гостиницы — не слышит ли их разговор еще кто-нибудь, кроме Эймоса и Жоли.
— Ты так говоришь, словно это твоя заслуга! — Джордан подскочил к Гриффину и проговорил ему прямо в лицо: — С тобой, приятель, мы далеко пойдем! Мы отправились за золотом, цена которому, кажется, миллионы, а ты не придумал ничего умнее, как всякий раз привлекать к нашим персонам внимание посторонних! Уайт не зря так нами заинтересовался — расспрашивал во всех магазинах, что мы покупали, велел перерыть наш багаж… Из-за тебя мне пришлось беспокоить самого Фонтена. Слава Богу, что он, как оказалось, еще помнит, как мы с ним когда-то сражались плечом к плечу… Если бы не он, ты бы до сих пор морозил себе задницу на каменном тюремном полу. — Джордан отошел подальше и бросил на племянника гневный взгляд. — Если Эймос к тому же ранен неизвестным, то и ребенок может заподозрить, что здесь не все чисто. Черт побери, на нас могли объявить розыск и напечатать об этом в местной газете! Сэм Ньюман, редактор одной газетенки из Месиллы, — большой приятель Фонтена, и вместе они могли состряпать такую историю… особенно если речь идет о золоте. Нет, Гриффин, нужно было все-таки мне отправить тебя тогда с первым же поездом в Техас!
Паренек с виноватым видом опустил длинные, словно у девушки, ресницы и пробормотал:
— Может быть, ты и прав. Во-первых, мы с тобой, Джордан, не очень ладим, во-вторых, я вечно все порчу…
— Послушай, Джордан, — вступился за парня Эймос, — может быть, закроем эту тему? Все обошлось — и слава Богу! Просто тебе придется смириться с тем, — он усмехнулся, — что Гриффин, по-видимому, еще не повзрослел.
Последняя фраза задела парня в сто раз сильнее, чем все гневные тирады дяди. Гриффин мгновенно вспыхнул. Подняв глаза, он взглянул на Жоли, но та смотрела куда-то в сторону. Волосы ее были аккуратно убраны, и она снова была в женском платье. Как сильно одежда может изменить человека! Жоли и в мужских брюках была хорошенькой, но в наряде, приличествующем ее полу, очаровательной. На этот раз на ней было нечто голубое с широкими юбками, узкой талией, глубоким соблазнительным декольте и рукавами-фонариками.
«Неужели, — подумал Гриффин, — и эта очаровательная молодая женщина считает меня непутевым, недозрелым юнцом?»
Но тут Жоли повернулась и посмотрела на него. Во взгляде ее не было осуждения, а, наоборот, как показалось Гриффину, сочувствие и понимание.
— Вы правы, — вздохнув, произнес он, обращаясь к дяде и Эймосу, — я действительно виноват. Постараюсь не учинять ничего подобного впредь.
Искреннее раскаяние парня, казалось, смягчило гнев Джордана и сарказм Эймоса. Жоли нежно дотронулась до руки Гриффина, и у него будто камень с души свалился.
— По большому счету не мешало бы тебя, приятель, как следует выпороть! — проговорил Джордан, но на этот раз без злости и раздражения в голосе.
— Я знаю тебя — ты этого никогда не сделаешь! — радостно проговорил Гриффин.
— Благодари Бога, что это так! — усмехнулся Джордан.
— Ну что ж, — подытожила Жоли, — полагаю, инцидент исчерпан. Не пора ли нам в путь?
Медлить действительно не было смысла — и рассвет застал четверку уже в пути. Из Лас-Крусеса они выходили еще затемно — едва только первые лучи солнца позолотили вершины гор. Мулы плелись нехотя.
Поначалу Гриффин был сдержанно-молчалив, но Жоли постепенно удалось разговорить его.
— Выше голову, Гриффин! Думай о том, какое нам предстоит захватывающее приключение! Я не права? — спросила она, чтобы хоть как-то начать разговор.
— Права, Жоли, — кивнул Гриффин.
— Какую, однако, пыль поднимают эти мулы! — продолжала она. — Жордану хорошо — он едет впереди. А нам приходится всем этим дышать. Я хочу пить!
— Я тоже.
— К тому же я успела проголодаться. А ты?
— Угу, — буркнул паренек, и снова воцарилась тишина.
— Ты когда-нибудь ел
— А что это такое?
— Плоды юкки. Похоже на капусту… Очень вкусно — если только знаешь, как их правильно есть.
Гриффин посмотрел на юкку, росшую вокруг. Острые, торчащие как колья листья не вызывали аппетита, как и гроздья белесых маслянистых плодов.
— Нужно есть самую сердцевину плода, — пояснила Жоли. — Она очень сладкая.
— Может быть, — неохотно согласился Гриффин, — Вообще я слыхал, что апачи умеют жить в очень тяжелых условиях.
— Приходится иногда, — пожала плечами Жоли. — Впрочем, не такая уж у нас и пустыня — умей только выжить, голодным не останешься. Едим
