ветвь поваленного дерева. Возмущенная столь наглым попранием хозяйских прав, Шейла остановила лошадь и молча смотрела на него, оставаясь в седле.
Он был без рубашки. Кожа на его спине и груди загорела почти дочерна. По лицу стекали капли пота, несмотря на повязанный на лбу носовой платок. Бицепсы вздулись и напряглись, удерживая пилу, вгрызающуюся в древесину. Когда отвалилась последняя толстая ветка, он выключил пилу, и режущий уши звук прекратился.
– Мне следовало бы арестовать тебя за кражу бревен из моего леса.
Белозубая ухмылка расколола его мрачное бронзовое лицо.
– Тебе следует благодарить меня, что я очищаю твой лес от валежника.
Он опустил пилу на землю возле ствола, подошел к лошади и положил локоть на переднюю луку седла.
– Или ты предпочитаешь, чтобы в вашем лесу развелись короеды, мисс Шейла?
Стараясь не глядеть на его обнаженную грудь с волнующими завитками пушистых волосков, она уставилась в сторону на лежащее дерево.
– Когда оно упало?
– Два месяца назад была сильная буря. Под корой уже завелись личинки, сам видел.
– И что ты теперь собираешься с ним делать?
– Подгоню завтра тягач и выволоку его отсюда. – Он взглянул ей в лицо. – Я хотел сказать – если мне удастся достать тягач.
Но она не поддалась на провокацию.
– У меня к тебе разговор.
– Не хотелось бы стоять задравши голову. Сойди с лошади.
И не успела она возразить, как он уже сбросил кожаные рукавицы наземь и поднял к ней обе руки.
– Ничего, я сама, – ответила она, перекинув правую ногу и опустившись на нее, затем вынула из стремени левую.
Он по-прежнему стоял почти вплотную, не оставляя ей свободного пространства.
– Замечательные бриджи.
На ней были черные саржевые брюки и лаковые коричневые сапожки для верховой езды.
– Хорошо, что я не увезла их с собой в Англию.
– Да, как я слышал, ты собиралась в большой спешке.
Было нестерпимо трудно пропустить это замечание мимо ушей, но она это сделала.
– Я очень рада, что одежда для верховой езды осталась здесь. Теперь она мне пригодилась, как видишь.
Овод зажужжал перед ее носом. Она отмахнулась. Кэш не двинулся с места.
– Правда, в ней немного жарко, – добавила она, не решаясь говорить о главном.
– Раньше ты ездила без седла и босиком. Шейле стало жарко по иной причине. Горячая волна проникла в глубину тела, и кровь понеслась по жилам, словно река раскаленной лавы.
– Мама не разрешала мне так ездить. Она считала, что это не подобает леди.
Его взгляд опустился к развилке между ее бедрами, затем медленно поднялся выше.
– Твоя мама права. Это было ужасно неприлично.
– Откуда ты можешь знать, как это было?
– Я часто видел тебя, – невозмутимо сообщил он.
– Где?
– Везде. Все время. Когда ты думала, что совсем одна.
Шейла отошла подальше от лошади и заодно подальше от этого человека. От обоих исходил резкий животный дух. Воздух наполнился чувственным ожиданием, и она сама не понимала почему. Просто в прошлый раз, когда она стояла с ним рядом, он поцеловал ее.
Он не спускал с нее глаз, и его взгляд тоже говорил об этом. Будро не забыл того поцелуя. И знал, что она тоже не забыла. Она как-то засуетилась, закатала широкие рукава своей белой кружевной рубашки, расстегнула воротник, чтобы хоть немного почувствовать движение воздуха.
Нагнувшись, он поднял рукавицы и заткнул их за ремень.
– Пить хочешь?
– Нет, спасибо. Я к тебе по делу.
Он направился к пикапу, стоявшему тут же под деревьями. Заднее окно было опущено. Достал большой голубой термос, снял пластиковый стаканчик, наполнил до краев ледяной водой. И жадно выпил одним глотком. Струйки потекли по подбородку и влажной шее, повисли блестящими каплями на волосках груди, свивая их в острые прядки.
Шейла вновь стала усиленно глядеть мимо него.