Рурк с сочувствием кивнул, хотя, о чем идет речь, он представлял довольно слабо.
В ее глазах заблестели слезы, но, прежде чем Рурк успел что-нибудь сказать, Мэри отвернулась. Несколько раз шмыгнув носом, она достала из кармана деньги и вырванный из блокнота листок.
– Вот, я написала здесь, что мне нужно, – названия, дозировку и прочее. Ты, наверное, в этом не разбираешься.
– Аб… абсолютно, – Рурк попытался говорить небрежно, но поперхнулся. – Давай список – я все куплю, – добавил он серьезно.
– Денег должно хватить. Если все-таки не хватит – внизу я написала, что покупать не обязательно.
Рурк взял у нее деньги и список.
– Что-нибудь еще?
– Нет. Мне кажется, я ничего не забыла. – Мэри пошатнулась и поспешно оперлась рукой о стену. – Слушай, я пойду лягу… Дверь я запирать не буду, чтобы не вставать лишний раз, о'кей?
– Хорошо. – Рурк кивнул и повернулся, собираясь идти, но Мэри неожиданно тронула его за плечо:
– Спасибо, Рурк. Огромное тебе спасибо…
Рурк ободряюще похлопал по лежащей у него на плече руке.
– Иди ложись, я постараюсь побыстрее вернуться. Не волнуйся. Все обойдется.
Когда Рурк вернулся, Мэри лежала на диване в гостиной. Одной рукой она прикрывала от яркого света глаза, другую положила на живот. Рурк решил, что она спит, поэтому старался двигаться как можно тише, но она услышала и, открыв глаза, слабо улыбнулась.
– Ты все купил?
– Кажется, да.
– Денег хватило?
– Хватило, хватило… Скажи лучше, почему ты не в постели?
– Там все… грязное, сам понимаешь.
– Угу. – Рурк положил пакет с лекарствами на пол возле диванчика и, выйдя в коридор, двинулся к спальне Мари.
– Рурк, не надо! – слабо запротестовала она и попыталась сесть, но Рурк жестом остановил ее.
– Займись лучше собой, а я пока там все уберу, – уверенно сказал он.
Рурк действительно все убрал, но это была долгая и неприятная работа.
Труднее всего было не думать о том, что делаешь. Рурку очень нелегко было отрешиться от мысли о том, что окровавленные простыни и прочее означают загубленную жизнь, которая еще даже не началась толком. По причинам, которые не были известны никому, кроме разве самого господа бога, зародыш вдруг решил прекратить борьбу, сдаться, отступить. Рурку приходилось слышать мнение, будто самопроизвольный выкидыш – это хорошо замаскированная милость божья, так как матка, дескать, сама отторгает дефективный плод. В целом он был с этим согласен, однако сегодня он еще раз убедился в том, что теория подчас бывает достаточно далека от практики.
К тому же ему казалось, что никакая милость не должна сопровождаться таким количеством крови.
Возможно, впрочем, все дело было в том, что выкидыш случился на достаточно больших сроках.
Сдерживая подступавшую к горлу тошноту и отгоняя невеселые мысли, Рурк снял пропитавшуюся кровью простыню, пододеяльник и наматрасник, торопливо свернул все и затолкал в большой пластиковый пакет. Завязав его обрывком бечевки, он вынес пакет в мусорный бак за домом и снова поднялся в квартиру.
Мэри была в ванной комнате – Рурк услышал доносящийся из-за двери шум льющейся воды. Убедившись, что Мэри по крайней мере жива, он прошел в комнату и принялся рыться в шкафу в поисках свежего белья. Вынув чистые простыни, Рурк стал перестилать постель. Он почти закончил, когда в комнату вошла Мэри.
Отступив в сторону, Рурк жестом указал на кровать:
– Все готово, ложись.
– Спасибо. – Мэри легла со вздохом облегчения, и Рурк накрыл ее одеялом.
– Ты приняла тайленол?
– Целых три таблетки. Думаю, вреда от этого не будет.
– Согреть тебе чаю?
– Не надо. Ты и так очень много для меня сделал.
– Так ты хочешь чаю или нет? Она посмотрела на него и кивнула.
Через пять минут Рурк вернулся с кружкой горячего чая и пачкой сахара.
– Я не знаю, ты пьешь чай с сахаром или без. По-моему, сейчас тебе лучше выпить сладкого…
– Спасибо, Рурк, чай сейчас очень кстати. К тому же… раньше мне никто никогда не подавал чай в постель.
– А моя мама всегда готовила мне чай, когда я болел.
