Марис не испытывала к нему ничего, кроме отвращения и страха. Она не могла жить с человеком, который угрожал ей. А в том, что Ной способен привести свои угрозы в исполнение, сомнений у нее не возникло.
Итак, их браку – конец. Ной Рид превратился в прошлое. Теперь ей предстояло узнать, что ждет ее в будущем и найдется ли там место для Паркера Эванса. Этот вопрос был для нее, пожалуй, самым главным. Марис больше не могла отрицать или не замечать того, что ее влекло к Паркеру с необычайной силой. И дело тут было не в его уме или бесспорном таланте, как она пыталась себя уверить. Ее влекло к нему как к человеку и как к мужчине. Бессчетное число раз Марис вспоминала их поцелуй и воображала, как он снова прикасается к ней, прижимает к себе, целует в крепко сжатые губы…
Она не знала, способен ли Паркер заниматься любовью, в особенности – традиционным способом, но как раз это почти ее не занимало. Ей хотелось просто прикасаться к нему, прикасаться – и чувствовать ответные ласки. Марис мечтала о близости – о близости в их отношениях, но как этого добиться, она не знала.
Разумеется, оставаясь мужней женой, Марис не позволила бы себе идти на поводу у своих желаний. Даже до свадьбы, пока Ной за ней ухаживал, Марис не заглядывалась на других мужчин, но теперь, когда ее супружеские обязательства остались в прошлом, мысли о возможной близости с Паркером не покидали ее.
Когда Марис летела из Саванны в Нью-Йорк, она почти сумела убедить себя, что во всем была виновата обстановка жаркого тропического острова, которая и разбудила в ней эти фантазии. Она была почти уверена, что стоит ей вернуться в Нью-Йорк, и наваждение исчезнет и снова все пойдет по-прежнему. И к тому моменту, когда ее самолет приземлился в нью-йоркском аэропорту Ла-Гуардия, она уже не сомневалась, что в их отношениях с Ноем действительно наступил период некоторого охлаждения, который, однако, ничего не стоит преодолеть, а все бредовые идеи, которые приходили ей в голову на Санта-Анне, исчезнут раз и навсегда, как только их страсть разгорится с прежней силой.
Только теперь Марис понимала, как наивно и глупо с ее стороны было на это надеяться. Как она могла быть такой близорукой?! Неужели она одна не догадывалась об интрижке Ноя? Скорее всего, люди, с которыми она встречалась каждый день, обо всем знали, и только она одна оставалась в неведении. Или в глазах подчиненных она уже успела превратиться в трагикомический персонаж бесчисленных анекдотов и историй – в жену, которая узнает обо всем последней? Бедная, глупая Марис, думали сотрудники издательства, встречая ее в коридорах, в то время как Ной отправлялся на свидания с любовницей.
Марис хорошо знала, что в издательстве у Ноя есть не только противники, но и сторонники. В основном это были руководители среднего звена, перешедшие в «Мадерли-пресс» вместе с Ноем, когда Дэниэл пригласил его на работу, и их молчание было вполне объяснимо. Все они опасались за собственное благополучие, понимая, что развод означал для Ноя немедленное увольнение с поста вице-президента издательского дома.
Марис задумалась о том, как сообщить о разрыве отцу. Было ясно, что избежать этого невозможно, но она решила максимально оттянуть неприятное объяснение. Марис понимала: для Дэниэла это будет жестокий удар, так как в лице Ноя он терял не только зятя, но и своего протеже, человека, которого он своими руками ввел в руководство издательским домом. Она была почти уверена, что отец воспримет это сообщение с достоинством и мужественно, как на протяжении всей жизни он встречал любые разочарования и неприятности, и все же ей не хотелось расстраивать его раньше, чем необходимо. Правда, это означало, что ей еще сколько-то времени придется притворяться, будто у них с Ноем все идет отлично, однако ради спокойствия отца она готова была пойти даже на это.
Сейчас Дэниэл смотрел на дочь пристально и внимательно, словно чувствовал что-то, и Марис стоило огромного труда не опустить глаза.
– Так что ты скажешь? – снова спросила она.
– О рукописи? – Дэниэл заворочался в кресле. – Скажу, что она интересна. Как издатель я бы порекомендовал тебе приложить все усилия, чтобы заставить автора довести работу до конца, и поскорее.
– В таком случае, – сказала Марис, вставая, – я увезу с собой в Джорджию твое благословение. Я тебя правильно поняла?
– А что думает Ной?
– Он еще не читал рукопись, но…
– Я говорю не о книге, Марис. Как Ной отнесся к тому, что ты снова собираешься в Джорджию, чтобы нянчиться с этим твоим автором?
– Я в его разрешении не нуждаюсь, – не сдержавшись, отрезала Марис, но, видя, что Дэниэл удивлен ее ответом, попыталась смягчить впечатление:
– Извини, папа, я не хотела быть резкой.
– Ничего страшного, тем более что я сам виноват. Я вовсе не собирался лезть в твои личные дела, просто…
– Ну, договаривай, раз уж начал, – подбодрила его Марис, видя, что отец в замешательстве замолчал. Дэниэл взял ее за руку:
– Просто я хорошо помню один случай, когда ты влюбилась сначала в книгу, а потом – в ее автора. Марис выдавила улыбку.
– Ах вот ты, оказывается, о чем думаешь?! О том, что я, как школьница, способна влюбиться в автора понравившейся мне книги?
– Как я сказал, в мировой истории такие случаи уже бывали.
Марис покачала головой:
– Теперь я стала старше, умнее и… – «…И больше не повторю подобной ошибки», – чуть не сказала она. – …Этот автор и эта книга не имеют никакого отношения к нашим с Ноем отношениям и к нашему браку. Совершенно никакого, уверяю тебя!..
И это была сущая правда. Марис уже решила, что не вернется к Ною независимо от того, увидится ли она с Паркером снова или нет. Их брак развалился не потому, что она встретилась с Паркером или прочла его «Зависть», а потому, что Ной оказался совсем не таким, каким она его себе вообразила.
– Значит, Ной согласился тебя отпустить?
