плантаторе.
– …Все его идеи, призванные спасти семью от окончательного банкротства, были обречены с самого начала. Бакер только глубже увязал в долгах, – сказал он. – В конце концов он понял, что все бесполезно, и повесился прямо здесь, на крюке от люстры, – закончил Паркер.
– И ты действительно веришь, что его дух… или призрак… – Марис показала на люстру. – Что он до сих пор живет здесь?
– Черт, конечно!
– Разве это так приятно – знать, что в твоем доме водятся привидения?
Паркер рассмеялся.
– Дух прожил здесь лет сто, прежде чем мы с Майклом сюда переехали, так что скорее уж мы завелись в его доме, а не наоборот. Но он, кажется, ничего против нас не имеет. Как правило… К примеру, сегодня призрак мистера Бакера решил составить мне компанию. С ним дьявольски приятно побеседовать!
Марис подозрительно уставилась на Паркера, но потом заметила на буфете откупоренную бутылку виски.
– Ты пьян! – воскликнула она.
– Нет еще, – возразил Паркер. – Но я к этому стремлюсь.
– Это заметно, – усмехнулась Марис.
Паркер подъехал к буфету и взял бутылку в руки.
– Не желаешь ко мне присоединиться? – спросил он через плечо.
– С удовольствием.
Паркер стремительно повернулся к ней. Ее ответ застал его врасплох, но гримаса удивления на лице Паркера тут же сменилась довольной ухмылкой.
– Порок вам очень идет, миссис Мадерли-Рид, – проговорил он. – Вам следует предаваться ему почаще. – Паркер взял с серебряного подноса чистый стакан. – Скажешь, когда хватит…
– Достаточно.
Он наполнил оба стакана – свой и ее, зажал их между ногами и подъехал к ней.
– Прошу.
Это была явная провокация. Глядя ему прямо в глаза, Марис протянула руку за бокалом.
– Смотри не перепутай…
Марис вытянула ближайший к ней стакан и поднесла к губам.
– Твое здоровье.
– Твое также… – Паркер залпом осушил свой стакан. Марис осторожно пригубила неразбавленный бурбон.
– Именно этим ты занимаешься вместо того, чтобы писать?
Паркер ухмыльнулся.
– Это тебе Майкл наябедничал?
– Ты перестал отвечать на мои звонки, и мне захотелось узнать причину.
– Ах он предатель!
– Кое-что я способна увидеть и сама.
– Я всегда знал – ты способная девочка.
– И все-таки, Паркер, почему ты перестал работать над «Завистью» и почему ты пьешь днем, один?
– А разве есть лучшее время, чтобы пить, за исключением, конечно, раннего утра и позднего вечера? Кроме того, все великие писатели были пьяницами. Разве ты этого не знала? Держу пари, старик Гомер посещал что-то вроде древнегреческого Общества анонимных алкоголиков. Все американские писатели, начиная с Эдгара Алана По и заканчивая Скоттом Фицджеральдом, все крупные писатели, я хочу сказать…
– Почему ты пьешь, Паркер? И не заговаривай мне зубы, пожалуйста!
– А почему ты приехала? – ответил он вопросом на вопрос.
– Я первая спросила.
– Потому что все наркотики у меня вышли, а повеситься на крюке от люстры мне будет трудновато, – усмехнулся он.
– Это не смешно, Паркер.
– Я и не собирался смеяться.
– Ты заговорил о самоубийстве. Это оскорбительно и… бестактно. Особенно сегодня. Только утром я побывала на похоронах близкого мне человека, который покончил с собой на прошлой неделе.
– Он тоже повесился на люстре?
– Нет, застрелился.
