нырнула в постель. И Чессер заметил, что она даже не сняла тушь с ресниц.
Он быстро разделся, потушил свет и прикрыл дверь в соседнюю комнату, оставив только небольшую щелочку, откуда пробивалась тонкая полоска света. Чессер лег, вытянулся и прижался к ней.
Для начала он поцеловал ее в губы; она не отстранилась, но и не ответила на ласку. Чессер подумал, что она с ним заигрывает. Он хотел ее, но когда он уже готов был начать, Марен вдруг спросила:
– Что ты делал сегодня?
– Плавал, загорал и разговаривал с Мэсси.
– А я каталась верхом. Замечательный конь. Крупный, серый в яблоках. Его зовут Туман.
Рука Чессера медленно скользнула вниз; он хотел понять, настроена она или нет. Марен перехватила его пальцы на полпути и приложила к своей правой груди.
– Просто подержи меня, – сказала она.
В утешение она чмокнула его в щеку, и потом они долго не шевелясь лежали рядом. Он сказал:
– Я принял решение.
– Ну и хорошо, – ответила она немного отстраненно.
– С Системой покончено навсегда.
Она произнесла только короткое «угу» и больше ничего. Даже не пошевелилась. Немного погодя он сказал:
– Мэсси сделал мне сегодня одно предложение.
– Мы катались по саду. Уже начали появляться маленькие зеленые яблочки.
– Тебе не интересно, что я говорю?
– Ага. Почему ты не поехал с нами? Мы перепрыгивали все, что нам попадалось, кроме облаков. Ручейки, кусты – все, – она погрузилась в приятные воспоминания. – Я хочу купить эту лошадь. Спроси Мэсси, может, он согласится ее продать? Мне все равно, сколько это будет стоить. Туман мне очень нужен.
– Ты меня даже не слушаешь.
В ответ она только крепче прижалась к нему.
Терпение Чессера лопнуло. Он отодвинулся, но все-таки не слишком далеко; при желании он мог в любой момент дотянуться до нее.
– Черт возьми, для меня это очень важно. А тебе наплевать!
– Тсс, – отозвалась она.
– Ты понимаешь, что я ушел из Системы? Что я теперь безработный!
Он подождал, но ответа не последовало. Тогда он повернулся к ней спиной и сел, свесив ноги с кровати. Услышав какой-то шорох, он подумал, что сейчас она обнимет его, утешит и успокоит, но она просто повернулась на другой бок, спиной к нему, и Чессер оставил все попытки. Он встал, подошел к открытому окну и выглянул в темноту. Скоро ночные шорохи заглушили дыхание Марен, и он понял, что она уснула.
Чессер натянул легкую спортивную рубашку, штаны и сунул ноги в туфли. Он не старался одеваться потише, наоборот: вел себя так, будто был в комнате один. Взяв со стола сигареты и зажигалку, он вышел, нарочно хлопнув дверью, чтобы она услышала.
Чессер вышел в холл. Фильм еще не кончился – слышались музыка и голоса. Он поставил замки, которых на входной двери было множество, на защелку, чтобы они не закрылись и не оставили его на улице. Сделал шаг вперед. У него было такое чувство, что вот-вот раздастся звонок или завоет сирена. Теперь он шел не разбирая дороги.
Ночной воздух был прохладен и свеж. Луна покрыта дымкой. Ночные звуки стали громче – настоящая какофония. Все эти летающие, прыгающие, ползающие твари были трусами днем и только по ночам становились великими храбрецами. Чессеру казалось, они перекликаются, отвечают друг другу. Он уходил от дома все дальше и дальше.
Его глаза привыкли к темноте, и Чессер уже не боялся натолкнуться на куст. Теперь он ясно различал ровное пространство лужайки и шел широким шагом.
Немного погодя он остановился и закурил. И тут же почувствовал, что он не один. Обернувшись, он увидел приближавшуюся к нему фигуру. Их разделяло около ста шагов. На ней было короткое белое платье.
Марен не выдержала, пошла за ним. Она только притворялась, что спит.
Но это была не Марен. Это была леди Болдинг.
– Мне казалось, что кто-то идет впереди меня, – сказала она. – Я узнала вас, когда вы зажгли сигарету. У вас есть еще одна? – Она ощупью нашла протянутую пачку и достала сигарету. Их пальцы соприкоснулись. Он поднес ей зажигалку, и пламя высветило из темноты ее прекрасное лицо. – Мне захотелось погулять, – пояснила она, оглядываясь на оставшийся позади дом. В нескольких окнах горел свет, и, глядя на них, Чессер осознал, как далеко он ушел.
– Я гуляю почти каждый вечер, – сказала она.
– И всегда так поздно?
Чессер никогда раньше не оставался наедине с леди Болдинг, и, возможно, поэтому окружающее казалось ему нереальным. Он заметил, что она босиком. В ночном воздухе до него долетал аромат ее духов.
