– Хорошо, солнышко. Фэнси, ты, наверное, хочешь пойти с нами?
– Еще чего. Да я за десять миллионов отсюда не свалю, – ответила та с кровати, вскрыла пачку жевательной резинки и отправила в рот очередную пластинку в дополнение к той, которую уже мусолила.
Когда дверь за Зи и Мэнди закрылась, Ральф попытался снизить накал страстей:
– Тейт, нам просто показалось, что по некоторым вопросам твою позицию следует несколько смягчить.
– Ничего мне не сказав? – возмутился тот, глядя на него с высоты своего роста. – Это моя позиция! – Он ударил себя кулаком в грудь. – Моя!
– Но по результатам опросов ты отстаешь, – рассудительно заметил Ральф.
– Так было и до того, как я нанял вас для консультаций, с тех пор я скатился еще ниже.
– Правильно, потому что нас не слушал.
– Вот и нет. – Тейт упрямо затряс головой. – Как раз напротив, я слушал вас чересчур много.
Эдди поднялся со стула:
– На что ты намекаешь?
– Я не намекаю. Я прямо заявляю, что не нуждаюсь в том, чтобы мне выбирали костюмы и рубашки или вызывали парикмахеров. Я прямо говорю: не желаю, чтобы мне смягчали позицию, пока она не станет настолько мягкой, что я сам перестану ее узнавать. Те, кто поддержал меня именно из-за этой моей позиции, решат, что я рехнулся. Или, хуже того, что я их предал.
– Ты делаешь из мухи слона.
Тейт посмотрел прямо в лицо своему брату, который подал эту реплику.
– Джек, тут не тебе волосы стригли.
– С таким же успехом могли бы постричь и мне, – вскинулся тот в ответ. – Я, как и ты, весь в этом деле.
– Тогда ты должен понимать, как для меня важно оставаться самим собой.
– Но ты и остаешься, – сказал Эдди.
– Черта с два! Что плохого в том, как я одет? Неужто вы и впрямь думаете, что для рабочих «Дженерал дайнемикс» важно, какого цвета на мне рубашка? Да им на это плевать! Им важно, поддерживаю ли я крупные оборонные программы или считаю, что расходы на оборону надо сокращать, поскольку мой голос в Сенате может в свое время определить, будет ли у них работа на ближайшие годы.
Он перевел дух и взъерошил волосы. К своей радости, Эйвери увидела, что парикмахер не успел их сильно укоротить.
– Гляньте, ребята, вот он я, – заговорил он снова и встал, растопырив руки. – Такой, каким попал в список кандидатов. Таким я вышел к техасским избирателям. Измените меня – и они меня не признают.
– Да мы не хотим изменить тебя, Тейт, – горячо запротестовал Дерк. – Мы хотим всего лишь тебя усовершенствовать.
Он похлопал Тейта по плечу, но тот сбросил его руку:
– Джентльмены, я хотел бы побеседовать с членами моей семьи.
– Если что-то надо обсудить…
Тейт поднял руку, предупреждая их возражения:
– Попрошу вас.
Они нехотя потянулись к двери. Прежде чем выйти, Дерк бросил на Эдди многозначительный взгляд.
– Кэрол, не нальешь мне чашечку кофе?
– С удовольствием! – Она встала, а Тейт опустился в кресло. Подав ему чашку, она села на мягкий подлокотник.
Тейт одной рукой взял чашку, а другую небрежно положил ей на колено.
– Ну и речь ты закатил! – прокомментировал Эдди.
– Я старался сделать по-твоему, Эдди. Вопреки своему убеждению, я позволил тебе их нанять. – Он открыто взглянул на друга и без обиняков закончил: – Но они мне не нравятся.
– Я поговорю с ними и попрошу немного сбавить обороты.
– Погоди. – Тейт остановил Эдди, который направился было к двери. – Этого мало. Они же просто не слушают.
– Ладно, скажу им, что к концу турне мы рассчитываем на радикальные изменения результатов общественных опросов и так далее.
– И этого мало.
– Так что же ты предлагаешь?
Тейт обвел взглядом всех присутствующих и ответил:
– Дать им отставку.
