– Так что, Тейт, – продолжал гнуть свое Ральф, будто не слыша параллельного разговора, – даже если ты проиграешь, нельзя, чтобы это выглядело капитуляцией.
– А я не собираюсь проигрывать. – Тейт посмотрел на Эйвери и подмигнул ей.
– Как же, конечно, нет. – Замявшийся Ральф издал неловкий смешок. – Я только хотел сказать…
– Вы снимаете недостаточно, – брюзгливо сказал парикмахеру Дерк, – я же сказал, поконсервативнее.
Тейт отвел суетливые руки парикмахера.
– Что это такое? – Он ткнул пальцем в один из абзацев подготовленной для него речи. Но его снова проигнорировали.
– Эй, послушай! – Эдди что-то вычитал в газете. – Деккер тут прямо называет тебя подстрекателем толпы.
– По-моему, он испугался, – заметил Нельсон, и внимание Дерка сразу переключилось на него.
– Нельсон, я хочу, чтобы сегодня, когда Тейт будет выступать на «Дженерал дайнемикс», вы были заметной фигурой на подиуме. Они зависят от военных контрактов. Вы – бывший летчик, это пойдет нам в плюс.
– Мне тоже надо ехать? А Мэнди? – спросила Зи.
– Я с радостью посижу с Мэнди, – предложила Дороти-Рей.
– Поедут все. – Дерк хмуро поглядел на пустой стакан у нее в руке. – И все должны выглядеть наилучшим образом. Этакими идеально чистенькими американцами. Включая вас, дамочка, – обратился он к Фэнси. – Никаких мини-юбок.
– Катись к чертовой бабушке!
– Фрэнсис Ратледж! – прогремел Нельсон. – Еще одно подобное выражение, и тебя тут же отправят домой!
– Извиняюсь, – буркнула она. – Но с какой стати эта задница указывает мне, как одеваться?
Дерк и бровью не повел.
– В плане одежды с вами, как правило, все бывает в порядке, – повернулся он к Эйвери. – Но сегодня воздержитесь от излишней эффектности. Там будут простые работяги, живущие на зарплату. Тейт, а для тебя я выбрал серый костюм.
– Не забудь напомнить ему про рубашку, – подсказал Ральф.
– Ах да, надень голубую. Белая хуже смотрится по телевизору.
– Все мои голубые рубашки грязные.
– Я ведь говорил тебе, чтобы ты ежедневно сдавал их в стирку!
– А я забыл, понятно? – внезапно он обернулся и выхватил у парикмахера ножницы. – Хватит меня стричь. Мне и так нравится.
Тоном, каким он стал бы увещевать Мэнди, Дерк возразил:
– Но так слишком длинно, Тейт.
Тейт сорвался со стула:
– Кто так считает? Избиратели? Рабочие «Дженерал дайнемикс?» Аудитория пятого канала? Или ты один?
Эйвери хотелось зааплодировать. В отличие от всех остальных, она не была поглощена идущими вокруг разговорами. Она следила за Тейтом. Чем дальше он читал текст, который вручил ему Ральф, тем сильнее хмурился. Она чувствовала, что он вот-вот взорвется, и оказалась права.
Он сдернул с себя покрывало, разметав кругом обрезки волос. Запустив руку в карман, вытащил пятидесятидолларовую купюру, сунул ее парикмахеру и проводил его до порога:
– Спасибо большое.
Дверь номера с шумом захлопнулась. Когда он вернулся, его лицо было так же сумрачно, как до сих пор тянувшиеся по небу низкие облака.
– В следующий раз, Дерк, если я решу подстричься, то сам дам тебе знать, если сочту, что это тебя касается, хотя, говоря по совести, пока я так не считаю. И я буду тебе чрезвычайно признателен, если ты прекратишь шарить по моим шкафам и будешь советоваться со мной, прежде чем ко мне вторгаться.
– Но у нас не было другого места для сбора, – вмешался Эдди.
– Черта с два! – выпалил Тейт, набрасываясь на своего друга, который осмелился подать голос. – В этой гостинице несколько сотен комнат. Но коли вы уже здесь, – продолжал он, беря листы бумаги, которые перед тем бросил на туалетный столик, – то соблаговолите объяснить, что бы это значило?
Ральф наклонился и прочел несколько строк.
– Это твоя позиция по поводу нового закона об образовании.
– Как бы не так. Это туфта! – Он хлопнул по странице ладонью. – Сплошная прилизанная, выхолощенная, гладенькая туфта.
Зи встала:
– Мы с Мэнди пойдем в другую комнату смотреть телевизор. – Она взяла девочку за руку.
– Ба, хочу на горшок.
