Внезапно Тейт выпрямился и сел, посадив ее к себе на колени. Он приподнял ее, поддерживая под ягодицы, и она опустилась, вобрав его плоть в себя. У обоих вырывались радостные вскрики, быстро сменившиеся стонами наслаждения.
Их губы вновь сошлись, а языки неутомимо трудились. Он тискал ее упругий зад и гладил бедра над чулками и между кружевными подвязками пояса. Она уперлась коленями в сиденье и двигалась вверх-вниз, временами будто нарочно дразня его и рискуя упустить его сокровище, но тут же вновь впуская его глубоко внутрь. Она скакала на нем верхом, доила его.
– Черт, умеешь же ты трахаться!
С трудом выговорив это, Тейт начал поддевать головой ее лифчик, и после нескольких попыток освободил груди. Несколько раз лизнув напрягшийся сосок, он взял его в рот, потом просунул руку между ее влажными бедрами. Его пальцы прошлись по мягкой поросли на лобке, нырнули в расщелину и стали играть маленьким выростом.
Эйвери припала головой к его плечу и громко, прерывисто задышала. Стенки ее влагалища со всей силой сжимались вокруг его члена, вся она так и стремилась навстречу сладостным поглаживаниям его пальцев. Завершилось это для нее восхитительно долгим взрывом наслаждения, которого в тот же миг достиг и Тейт.
Добрых пять минут ни один из них не мог шелохнуться из-за одолевшей их необоримой слабости. Наконец, Эйвери сползла с его колен и подняла с резинового коврика свои трусики. Тейт молча протянул ей носовой платок.
Она с достоинством его приняла:
– Благодарю вас.
– Все нормально? Я не сделал тебе больно?
– Нет, с чего бы вдруг?
– Ты… ты на ощупь такая маленькая.
Она первой отвела глаза после долгого красноречивого взгляда, которым они обменялись.
Приведя себя в порядок и расправив безнадежно измятый костюм, она опустила солнцезащитный козырек и в смятении воззрилась на свое отражение в зеркале.
От прически остались лишь воспоминания. Вокруг ее головы этаким ореолом стояли дыбом пряди волос. Не хватало одной серьги. Тщательно нанесенная губная помада была размазана по всему подбородку.
– На кого я похожа!
Тейт постарался по возможности выпрямиться и заправил в брюки рубашку. Галстук сбился на сторону, а пиджак болтался на одном плече. Он шарил в поисках молнии и успел пару раз отпустить крепкое словцо, прежде чем ему удалось застегнуть ширинку.
– Постарайся хоть что-то поправить, – сказал он, подавая ей сережку, на которую только что сел.
– Постараюсь. – С помощью содержимого косметички она устранила ущерб, нанесенный макияжу, и, как могла, пригладила волосы. – Думаю, гибель моей прически мы спишем за счет погоды.
– А засос на чей счет спишем? – Тейт тронул уголок ее рта. – Очень больно?
Она лишь чуть пожала плечами и застенчиво улыбнулась. Он тоже улыбнулся в ответ, выбрался из машины и обошел ее, чтобы открыть ей дверцу.
Когда они оказались за подмостками, где до предела взведенный Эдди вышагивал туда-сюда, а Ральф нервно позванивал мелочью в карманах, вид у них и впрямь был самый непрезентабельный: оба растрепанные, промокшие, но необычайно счастливые.
– Где тебя, черт подери, носило? – От негодования Эдди едва мог говорить.
– Ездил за Кэрол, – с отменной сдержанностью ответствовал Тейт.
– Так нам и сказала Зи, когда мы позвонили в гостиницу, – подал голос Ральф, оставив в покое свою мелочь. – Что тебе вступило в башку, если ты откидываешь такие идиотские фортели? Она сказала, что вы полчаса как уехали. Где вы застряли?
– Не было мест на стоянке, – отрезал Тейт, которому надоел этот допрос. – А где Джек и все остальные?
– Закрывают амбразуру. Неужто не слышишь? – Эдди кивком указал в сторону зала, откуда доносился дружный топот множества ног и распеваемое под патриотический марш: «Даешь Тейта! Даешь Тейта!»
– Тем приятнее им будет меня увидеть, – невозмутимо заметил Тейт.
– Вот твоя речь. – Эдди попытался сунуть ему в руки какие-то листки, но тот не стал их брать.
Тейт, слегка хлопнув себя по голове, объяснил:
– Тут моя речь.
– Не вздумай еще раз сыграть такую шутку и исчезнуть, – начальственным тоном предупредил его Ральф. – Глупо не поставить в известность хотя бы одного из нас троих о том, где ты находишься.
Молчал один Дерк. Его и без того темное лицо почти почернело от ярости, но направлена она была не на Тейта, а на Эйвери. С того мгновения, как они, запыхавшись, примчались к сцене, он не сводил с нее своих блестящих глазок, но она с вызовом держалась под его злобным взглядом. Когда он в конце концов заговорил, его голос дрожал от бешенства:
– Миссис Ратледж, когда вам в следующий раз захочется, чтобы вас употребили, выбирайте для этого более подходящее время.
В тот же миг Тейт с каким-то диким рычанием кинулся на него и сбил бы его с ног, если бы за спиной Дерка не оказалась стена, по которой он и распластался. Рука Тейта наподобие стальной балки легла ему на
