– Да. У Томаса было много друзей, и он любил принимать их у себя дома.
Его бровь вопросительно поползла вверх.
– А сами вы – нет?
– Я этого не говорила, – раздраженно отрезала она. – Я тоже любила встречать гостей. Очень любила!
– Значит, как явствует из ваших слов, мистер Уинн любил развлечения?
– Да.
– Таким образом, есть достаточно оснований предполагать, что мистер Уинн любил принимать гостей и в тех случаях, когда находился вне дома?
– Ваша честь, обвинитель…
Судья успокаивающе поднял руку.
– Кажется, я понимаю, куда клонит мистер Макки, и мне тоже хотелось бы выслушать ответ миссис Уинн.
– Но он снова требует от свидетельницы умозаключений, – не унимался адвокат.
– Хорошо, я перефразирую вопрос, – милостиво согласился Хантер. – Вам известны какие-либо конкретные случаи, когда ваш муж принимал гостей, находясь вне дома?
Ее глаза забегали. Кари не знала, что ответить, а потому лихорадочно пыталась найти подходящий ответ.
– Нет, – вымолвила она наконец. Чутье подсказало Хантеру, что свидетельница не кривит душой.
– И он никогда не говорил вам, что устраивал где-то званые обеды или ужины?
– Может, и говорил. Не помню.
– Не помните, значит? А разве вы никогда не интересовались, чем он занимается, находясь в отъезде?
Вопрос не относился к сути дела, и Хантер знал это. Она также была достаточно умна, чтобы понимать это, а потому на сей раз посмотрела на него так же пытливо, как и он на нее.
– Я верила своему мужу.
Он не отрываясь смотрел ей в глаза. Ревность к Томасу Уинну глодала его изнутри, как дикий зверь. Мерзавец Уинн смог добиться от этой женщины беззаветной любви и доверия. И предал все, что она щедро подарила ему. Пусть же радуется, что умер, потому что, если бы сейчас он был жив, Хантер Макки придушил бы его собственными руками.
Чтобы немного успокоиться, он отошел от нее. Следующий вопрос был брошен ей через плечо:
– Учитывая наклонности вашего мужа, его общительность и обаяние, не логично ли предположить, что он не чурался развлечений и во время деловых поездок?
Макки вызывающе взглянул на адвоката, словно приглашая его выступить с протестом. Однако тот оставался тих. И тогда Кари ответила, очень медленно:
– Да. Полагаю, что да.
– А коль скоро мы установили, что все деловые поездки он совершал в одиночку, остается предположить, что все увеселительные мероприятия, в которых он в это время участвовал, служили исключительно интересам дела. Так или нет?
Кари бросила в сторону защитника взгляд, исполненный мольбы, однако тот что-то деловито царапал на листке бумаги.
– Полагаю, что так, – осторожно произнесла она. – Хотя и не знаю наверняка. Прошу вас заметить, что у Томаса были и другие интересы, помимо тех, которые непосредственно касались городских проблем.
Вот сейчас-то все и начнется. О господи, если бы можно было обойтись без этого! Увы, другого пути не было. У него не было иного выбора, кроме как обрушить на ее бедную голову град жестоких ударов. Ей предстояло пережить глубочайшее унижение. Набрав полные легкие воздуха, Хантер Макки еще несколько секунд полистал бумаги, а потом положил их на стол. Медленно, но решительно прокурор двинулся к стойке для свидетелей.
Подойдя к ней вплотную, так что носки его ботинок уперлись в деревянную панель, он задал вопрос:
– Ваш муж никогда не упоминал в разговоре с вами своего делового партнера по имени Глория Пэттен?
– Нет.
– Глорию Пэттен из Сан-Франциско?
– Нет.
– А Сирину Холли из Нового Орлеана?
Она с трудом сглотнула, но глаза ее смотрели ему в лицо по-прежнему не мигая.
– Нет.
– А как насчет мисс Дивайн из Нью-Йорка или мисс Ортеги из Пуэрто-Рико? Эти имена говорят вам хоть что-нибудь?
– Нет.
