Не обращая внимания на камеру, он говорил с ней так, словно они были наедине. Обычно она помогала своим собеседникам чувствовать себя перед камерой свободно и непринужденно, но здесь ее помощь не требовалась.
Генерал рассказал о том, как впервые вместе с другом приехал в Техас поохотиться на лося, сразу влюбился в холмы, усеянные валунами, речушки с подземными ключами и решил, что обоснуется здесь после выхода в отставку.
Уоррен сделал Энди знак, что их время подходит к концу, но генерал ничего не заметил.
– И удалось вам добыть лося?
Он рассмеялся:
– Нет. Я никогда не был хорошим стрелком. Можете спросить у Лайона. Я, так сказать, всегда попадал в молоко. Мои сослуживцы безжалостно высмеивали меня. Они говорили, что, если солдаты под моим командованием стреляли бы так же хорошо, как их генерал, мы никогда не победили бы в войне.
На этой ноте Энди завершила первое интервью.
– Потрясающе! – Джеф выключил камеру.
Лайон, осторожно пробравшись среди кабеля и осветительных приборов, подошел к креслу отца, чтобы помочь ему пересесть в каталку.
– Он нам нужен еще на пять минут, Лайон, – попросила Энди. – Мы должны сделать реверсирование.
– Это еще что?
Она объяснила ему, что, когда задействована только одна камера, после интервью оператор должен отснять того, кто задавал вопросы.
Она повторит некоторые из них, но генералу не придется отвечать, он просто должен сидеть к оператору спиной. Потом редактор смонтирует пленку таким образом, что в кадре сначала окажется Энди со своим вопросом, потом генерал ответит на него, и все получится как в настоящем интервью.
– Потрясающе! – Джеф выключил камеру.
– Монтаж настолько аккуратен, что зрители ничего не подозревают, – закончила свое объяснение Энди.
– Отец, ты в порядке?
– Да, сын. Я уже давно не испытывал такой радости и волнения. Когда во время войны я давал интервью, то имел дело с толпой фотокорреспондентов. Иногда я давал интервью на радио. Но это совсем другое дело.
Энди была рада, что генерал получает от их работы удовольствие, но ее волновал нездоровый румянец на его щеках. Лайон тоже забеспокоился. Она быстро и без ошибок прочитала вопросы, и через несколько минут они закончили съемку. Тони выключил осветительные приборы. Энди поднялась с софы.
Осторожно сняв с генерала микрофон, Джил занимался с Энди, стараясь не помять ее платье.
– Ты настоящая профи, милая. – Джеф крепко обнял Энди и смачно поцеловал ее в щеку.
В это время Лайон помогал отцу пересесть в кресло-каталку, но выходки Джефа он не пропустил.
Во время съемок ребята не курили из уважения к генералу, теперь же они буквально бросились на веранду, чтобы получить необходимую порцию никотина.
Энди опустилась на пол рядом с креслом генерала Рэтлифа и с благодарностью посмотрела на его морщинистое, в старческих пятнах лицо.
– Спасибо. Вы были великолепны.
– Мне это доставило удовольствие. Я думал, что вы переменитесь, когда заработает камера. Станете жесткой, требовательной, но вы остались такой же, как всегда, любезной, приятной леди. И меня это не удивило.
Она поднялась и поцеловала его в щеку.
– Вам лучше отдохнуть. Завтра мы вернемся к работе.
Съемка началась поздно, поэтому только к ужину ребята закончили упаковывать аппаратуру. Как и все операторы, Джеф обращался со своей камерой, точно с младенцем. Тони спрятал свои осветительные приборы в металлические ящики, а Джил – микрофоны в коробки, выложенные внутри тканью.
Радуясь, как мальчишки, что будут жить рядом с настоящими ковбоями, они отправились ужинать во флигель. Генерал ужинал в уединении в своей комнате, Энди и Лайон – в столовой.
– Ты довольна тем, как прошло сегодня интервью? – спросил он, нарушая тяжелую, давящую тишину, царившую в комнате с начала ужина.
– Да. Твой отец ведет себя поразительно естественно перед камерой. Нам часто приходится напоминать интервьюируемым, чтобы они говорили со мной, а не с камерой. С непривычки человек непроизвольно смотрит в камеру, но твой отец не обращал внимания ни на камеру, ни на свет. Он просто мечта для журналиста-телевизионщика.
– Похоже, твои ребята любят тебя.
Энди почувствовала, что за этим утверждением кроется гораздо больше, чем просто констатация факта.
– Мы уже много лет работаем вместе. Иногда мне приходится работать с другими группами, но это моя самая любимая команда. Все они очень хорошие профессионалы.
– Угу.
