– Пешком.
На ногах Тоби были кроссовки, а не ковбойские сапоги.
Роббинс постучал по своей груди слева:
– Врач советовал проходить не меньше трех миль ежедневно. Это как раз расстояние до ранчо Ренни и обратно. Я предпочитаю прогуливаться, пока еще не слишком жарко.
Вик неохотно опустил пистолет и сунул его за пояс джинсов.
– Знаете, Роббинс, я должен был бы пристрелить вас за вашу глупость. Почему вы сначала не позвонили? Или хотя бы зажгли свет?
– Выключатель вон в том ящике. Он закрыт. Ренни держит запасной ключ над дверью. Я его как раз искал, когда вас услышал. Не знал, что это вы. Думал, вдруг еще одна рысь.
Вик недоверчиво смотрел на старика. Вряд ли он лжет, просто говорит не всю правду.
– Ренни сказала, что посыпала царапину антисептиком. Считает, что через пару дней заживет. Если бы она полагала, что нужен ветеринар, она бы его вызвала.
– Еще одно мнение никогда не помешает. Роббинс повернулся и скрылся в конюшне. Вик пошел за ним как был, босиком. Пока он держится в проходе, все будет в порядке. В конюшне у Ренни так же чисто, как в операционной.
Роббинс направился прямиком к ящику, провел рукой по верху, нашел ключ. Он открыл дверь, и секунду спустя загорелся верхний свет.
Не обращая внимания на Вика, Тоби вошел в стойло, ласково что-то приговаривая, и обошел кобылу сзади. Он нашел царапину на задней ноге лошади и присел, чтобы получше рассмотреть ее.
Когда он вышел, то обошел Вика, как будто тот был неодушевленным предметом, выключил свет, запер дверь и положил ключ туда, откуда взял.
Вик догнал его:
– Вы пришли сюда не только из-за этой царапины?
Старик остановился и повернулся к нему. Он одарил Вика взглядом, от которого бы краска осыпалась, потом подошел к забору и облокотился об него. Он долго стоял спиной к Вику, разглядывая восход. Наконец он выудил небольшой кисет с табаком и папиросную бумагу из кармана рубашки, на которой вместо пуговиц были пришиты перламутровые застежки.
– Покурим? – спросил он Вика через плечо.
– Покурим.
27
Роббинс насыпал табак из тряпичного кисета на полоску бумаги и протянул Вику, который выровнял табак в центре бумажки, лизнул край языком и свернул тугую сигарету.
Роббинс с интересом наблюдал за ним. Вик сообразил, что умение скрутить сигарету здорово возвысило его в глазах скотовода. Он вроде как выдержал испытание.
Вик молча поблагодарил школьного друга, научившего его крутить косяки, чем он и занимался с энтузиазмом, пока об этом не узнал Джо. После вздрючки, устроенной ему братом, он решил, что для его здоровья вредно курить вообще.
Роббинс чиркнул спичкой, сначала дал прикурить Вику, потом прикурил сам. Их взгляды встретились над крошечным языком пламени.
– Это вам тоже рекомендовал врач? Роббинс глубоко затянулся:
– Только жене моей не говорите.
Табак оказался чертовски крепким. Он жег губы, язык и горло Вика, но он продолжал затягиваться, притворяясь заядлым курильщиком.
– Вы не очень удивились, встретив меня здесь? – спросил он наконец у старика.
– Егерь сказал, что у Ренни гость. Я решил, что это вы.
– Почему?
Роббинс пожал плечами.
– Вы сюда пришли, чтобы проверить, как Ренни? Все ли у нее в порядке?
– Вроде того.
– Почему вы решили, что я опасен?
Старик посмотрел вдаль, затем молча уставился на Вика.
– Ренни взрослая женщина. Ей не нужен опекун. Она сама может о себе позаботиться, – сказал Вик.
– Она такая хрупкая.
Вик засмеялся и поперхнулся дымом. К черту. Он загасил сигарету о столб.
– Я бы не назвал доктора Ренни Ньютон хрупкой.
– Выходит, вы совсем не в курсе?
– Послушайте, Роббинс, вы ни хрена обо мне не знаете. На улице встретите, пройдете мимо, не вспомнив, кто такой. Так не торопитесь с выводами. Хотя я на ваше мнение положил с…
