мира.
– Ну, если спросите меня, так никакая ее добровольная работа не компенсирует ее прошлых выкрутасов, – заявила Кристел и презрительно фыркнула. Следующие полчаса она охотно рассказывала ему о распутной Ренни Ньютон. – Неудивительно, что мы не слишком поразились, когда она пристрелила беднягу Раймонда.
О да, его вчерашнее путешествие в Далтон было более чем плодотворным. Он уехал из кафе, увозя подарок: упакованный в коробку кусок шоколадного торта.
Плакса Сойер тоже сообщил ему немало интересного. Под угрозой смерти он отыскал кучу сведений о Треджилле, включая место, где он в последний раз пользовался своей кредитной карточкой, то есть тот самый город, где родилась и выросла Ренни Ньютон.
Плакса также выяснил, какой налог Ренни платит за свое ранчо в соседнем графстве, что она отличная всадница и что она принимала участие в соревнованиях по скачкам на неоседланных лошадях в своем родном городе. То есть в свободное от траханья время.
Довольный успешным телефонным звонком копу, Лозадо включил погромче проигрыватель, установленный в джипе, и глубоко вздохнул, прикидывая, когда он почувствует первые признаки морского ветерка.
Вик отпер дверь и распахнул ее. Она протестующе заскрипела ржавыми петлями. Вик жестом предложил Ренни войти.
– Не жди слишком многого.
– Все нормально.
– Я не получаю шестизначной зарплаты хирурга.
– Я же сказала, все нормально.
– Кухня вон там. Спальня и ванная с этой стороны. Чувствуй себя как дома.
– Мне бы в душ.
– Горячей воды не гарантирую. Чистые полотенца, если таковые остались, в нижнем ящике комода.
Она молча направилась в спальню, закрыв за собой дверь.
– Не извольте беспокоиться, ваше величество, я принесу чемоданы, – пробормотал Вик.
Он вернулся к пикапу, напомнив себе, что не следует разыскивать полицейских, которые приставлены их охранять, и достал два чемодана из машины, поморщившись от пронизывающей боли в спине.
Ренни дважды предлагала сменить его за рулем. В первый раз он вежливо отказался и поблагодарил ее за предложение. Во второй раз просто огрызнулся. Это случилось уже после звонка Лозадо, когда напряженное молчание стало враждебным. Последние три часа пути показались ему тридцатью. Напряжение нашло слабое место и угнездилось там. Каждый раз, морщась от боли, он проклинал Лозадо.
Не заботясь о том, что он может помешать своей гостье, Вик толкнул дверь спальни и вошел. Он слышал, как шумит вода в душе. Обнаженная Ренни в хлопьях мыльной пены – наверняка самое соблазнительное зрелище, которое видел этот несчастный душ, но лучше не думать о Ренни вообще, неважно, в каком виде, обнаженной или в хлопьях мыльной пены.
Он швырнул чемоданы на кровать, подошел к комоду и открыл нижний ящик. Там, под кучей самых старых и самых любимых шортов, он нашел микрофон и передатчик, который для него здесь специально оставили. Уэсли сказал, где он будет спрятан. С его помощью можно поддерживать непрерывную связь с наблюдателями.
Вик воткнул в ухо наушник и проговорил в крошечный микрофон:
– Мы на месте.
– Десять четыре. Мы вас видим.
– Кто это?
– Питерсон. Я руковожу операцией.
– Я Треджилл.
– Рад познакомиться.
– Где вы?
– Вам лучше не знать, – заметил Питерсон. – А то захочется на нас посмотреть, и все полетит к чертям.
– Эй, Вик, как поездка?
– Длинная. Кто это?
– Плам.
– Привет, Плам. Не знал, что Орен послал сюда своих людей.
– Мы тут заодно с ребятами из Галвестона. Здесь тоже подозревают Лозадо в убийстве. Шлепнул крупного мафиози, который пытался легализовать здесь азартные игры. Говорят, его наняла группа церковников.
– Я голосую за конкурирующего воротилу криминального мира.
– Я тоже, – сказал Плам. – Никакая церковная группа не может себе позволить нанять Лозадо. Короче, это у них нераскрытое убийство, так что они рады нам помочь.
