– Все еще расстроена, но держится.
– Могу я с ней поговорить? Вик передал телефон Ренни.
– Привет, Тоби. Мне жаль, что тебе пришлось все это пережить. Ты ведь первым их увидел. Наверное, это было ужасно.
До настоящего момента она даже говорить не могла на эту тему. Вик не слышал слов Тоби, но догадывался, что тот рассказывает, как нашел всех лошадей убитыми в стойлах, когда приехал, чтобы выпустить их в загон.
Ренни несколько минут слушала молча, потом сказала:
– Я очень тебе благодарна, что ты все организовал. Нет, полиция никого не арестовала. Да, – тихо добавила она, – они определенно подозревают Лозадо. – Затем Вик услышал, как она спросила: – Сандвичи?
Вик показал на коробку на столе и прошептал:
– Коринна прислала их со мной.
– Мы только собираемся приступить, – сказала Ренни. Когда она повесила трубку, Вик произнес:
– Напрочь забыл про бутерброды. Как сумасшедший рыскал по дому, разыскивая тебя.
– Извини, что заставила беспокоиться.
– Беспокоиться? Да ты меня до смерти перепугала. – Он жестом предложил ей сесть. – Проголодалась?
– Нет.
– Все равно поешь.
Он уговорил ее съесть хотя бы половину бутерброда с ветчиной и выпить стакан молока. После еды он прошелся по дому и проверил, закрыты ли все двери.
– Замок его не остановит, – заметила Ренни.
– Проверяю по привычке. Лозадо сюда не вернется.
– Откуда ты знаешь?
– Преступники часто возвращаются на место преступления, не знаю, почему – позлорадствовать или проверить, не забыли ли чего. Но ты ведь знаешь, Лозадо не обычный уголовник. Он слишком умен, чтобы так поступить. То, что он хотел, он здесь уже сделал.
– Наказал меня за то, что уехала с тобой.
– Я же говорил, когда Лозадо нанесет удар, он будет внезапным.
– Но мои лошади, – сказала она, и голос ее задрожал. – Он ведь знал, как сделать мне больнее, верно?
Вик кивнул.
– Если бы я думал, что он может вернуться, я бы не оставил тебя одну в доме под охраной только помощника шерифа.
– Тогда почему ты так перепугался, когда не смог найти меня в доме?
– Каждый может ошибиться, – мрачно произнес он. Они пошли наверх. Ренни включила ночник. Бледный свет бросал тени на ее лицо, еще больше подчеркивая усталость.
– Как насчет горячего душа? – спросила она.
– Ты читаешь мои мысли.
В душе все было по-другому. Вик был удивлен и обрадован тем, что она его совсем не стеснялась и позволяла ему все. Она сама ласкала его так, как ей хотелось.
Он спросил, нравится ли ей волосатая грудь, и она показала ему, насколько сильно.
Они все время целовались, иногда игриво, под струями воды, иногда всерьез, с чувством. Ласкали друг друга скользкими, мыльными руками. А когда она вволю наигралась с ним, он опустился на колени, раздвинул ее бедра и дал волю языку.
Все эти предварительные игры оказались весьма эффективными, но они не стали заходить слишком далеко, просто прижались друг к другу потеснее.
Потом они легли в постель и долго лежали молча. Наконец Ренни сказала:
– По крайней мере, они не мучились. Лозадо их не пытал.
– Старайся об этом не думать. – Вик откинул ее волосы и поцеловал шею.
Лозадо убил лошадей так же быстро и, вероятно, так же бесстрастно, как он разделался с Салли Хор- тон – пара выстрелов в голову. Вика не удивляло, что Лозадо не убил его таким же манером. Он хотел, чтобы Вик мучился. Возможно, он намеревался еще несколько раз пырнуть его отверткой и смотреть, как он медленно и мучительно умирает.
Лежа рядом с Ренни, Вик радовался, что жив, хотя прекрасно понимал, что жив он только благодаря неразумному решению Лозадо устроить ему мучительную казнь.
– Ренни?
– Гмм?
