– Полицейский из Нашвилла встретил меня и все рассказал. Я даже из аэропорта не уезжала. Следующим же рейсом вернулась сюда. Начальник Орена меня встретил и привез в больницу. – Она помолчала. – Вы сказали «они», вы говорили с «ними»?
– Что?
– Вы сказали, «они» думают, что Орен сумеет выкарабкаться.
– Я имела в виду бригаду хирургов.
– Я думала, что вы…
– Мне даже посмотреть не разрешили, а уж оперировать тем более. Если учесть обстоятельства, и в самом деле было бы неловко. Но его обслуживали великолепные хирурги.
– Я бы попросила, чтобы его оперировали вы.
– Спасибо за доверие. – Ренни растрогалась до слез, отвернулась и снова нажала кнопку вызова лифта.
– Это правда, Ренни? Это сделал Вик? Она печально склонила голову и кивнула.
– Мне так и сказали, – промолвила Грейс, – но я решила, это какая-то ошибка. Не могу поверить.
– Я тоже. Это… вне моего понимания. Что могло его до этого довести? Им вместе довелось через такое пройти, они ведь были настоящими друзьями. Вик глубоко уважает вашего мужа. – Все еще не поднимая головы, Ренни добавила: – Детектив Уэсли в реанимации, а Вик в тюрьме.
– Он вас любит, – сказала вдруг Грейс. Ренни быстро подняла голову.
– Правда. – Грейс не сводила взгляда с удивленной Ренни, пока не открылись двери лифта. – Мне над идти.
– Да, разумеется.
Грейс быстро вошла в лифт. Ренни подождала, когда закроются двери, повернулась и направилась к выходу. От вчерашнего дождя, столь необычного для этого времени года, не осталось и следа. На стоянке для машин было нестерпимо жарко. Теперь она уже никогда не сможет появляться там, не вспоминая о Ли Хоуэлле. Ведь вся эта трагическая цепь событий началась в тот момент, когда она зачитала решение жюри:
– Мы считаем обвиняемого невиновным.
Когда она подъехала к дому, света нигде не было. Как обычно, Ренни загнала джип в гараж и вошла через кухонную дверь. Направилась прямиком к холодильнику и достала бутылку воды. Выпила ее целиком, стоя у раковины.
Она прошла через гостиную, потом по коридору направилась в спальню. Зажгла настольную лампу и разделась. Оставшись в одном белье, направилась в ванную комнату и открыла краны. Выбрала душистый гель и, не торопясь, приняла душ.
Завернувшись в самый любимый и самый удобный халат, вернулась на кухню и налила себе бокал вина. Направилась с ним в гостиную и села в угол дивана.
Она потягивала вино и вспоминала о той ночи, когда она здесь заснула. Ее разбудил телефонный звонок из больницы. Необходимо было прооперировать пациента с колотой раной.
Вик. Она принесла ему одни несчастья. И Уэсли тоже. Ему и всей его семье. А теперь… О господи, что же теперь?
Она сидела так долго, откинув голову и закрыв глаза. Такой он ее и застал.
Или, вернее, так она сидела, когда открыла глаза, повернулась и сказала:
– Привет, Лозадо. – Он стоял за диваном совсем близко и смотрел на нее. – Я тебя ждала.
Он самодовольно улыбнулся.
– В самом деле, Ренни?
От его голоса, произнесшего ее имя, и его змеиной улыбки ее чуть не вырвало. Она поставила бокал на журнальный столик, встала, обошла диван и остановилась перед ним.
– Я знала, что ты придешь, когда узнаешь, что случилось с Ореном Уэсли.
– Твой дружок не умеет держать себя в руках. Очень плохая черта характера. А Уэсли? – Он пожал плечами. – Его проблема в том, что он не умеет выбирать себе друзей.
– Как ты узнал? В новостях об этом ничего не было. Все держалось в строгой тайне. Только несколько человек из персонала знали, кто такой Уэсли и что с ним. У тебя наверняка есть информатор в полицейском управлении Форт-Уэрта. Кто тебе сказал?
– Маленькая пташка на хвосте принесла, – прошептал он. – Трусливая маленькая пташка. Я ей даже сначала не поверил, но вскоре убедился, что, увы, так оно и есть.
Он протянул руку и пальцем коснулся пряди волос, лежащей на груди Ренни. Она усилием воли заставила себя не отшатнуться, но он, очевидно, ощутил ее отвращение, потому что снова улыбнулся той самой улыбкой:
– Ты сегодня прелестно выглядишь.
– Вовсе я не выгляжу прелестно. Я устала. Вымоталась.
– Очевидно, поездка оказалась утомительной.
– Как ты это сделал?
– Что именно, моя дорогая?
