после случившегося им хотелось от нее избавиться.
– А что случилось?
Кристел не расслышала вопроса. Она приветливо кивнула старику, который, хромая, подошел к стойке и уселся рядом с Виком. На нем была ковбойская рубашка, заправленная в синие джинсы. И то и другое накрахмалено и наглажено. Усевшись, он снял соломенную шляпу и положил ее на стойку, тульей вверх, как и полагается.
– Привет, Гас. Как жизнь?
– Так же, как и вчера, когда ты меня в последний день спрашивала.
– Какую жрачку будешь? Он оглянулся на Вика.
– Заказываю то же самое вот уже двадцать лет, а она все спрашивает.
– Ладно, ладно, – сказала Кристел. – Чили-чизбургер и жареная картошка! – крикнула она повару, который отдыхал от наплыва клиентов, возвращавшихся из церкви.
– И вот это. – Гас кивком указал на пиво Вика.
– Гас – наша местная знаменитость, – сообщила Кристел, открывая пиво.
– Только никто не замечает, – пробормотал старик. Он взял из ее рук бутылку и поднес к губам, покрытым пятнами от табака.
– Объездчик быков на родео, – с гордостью сказала Кристел. – Сколько лет ты был чемпионом страны, Гас?
– Думаю, несколько. Она подмигнула Вику:
– Он у нас скромный. У него больше этих чемпионских пряжек для ремней, чем у Картера таблеток от печени.
– И столько же переломанных костей. – Старик снова присосался к бутылке.
– Мы тут говорили о Ренни Ньютон, – сказала Кристел. – Помнишь ее, Гас?
– Может, я и переломан весь и согнулся вдвое, но мозги у меня еще работают. – Он снова взглянул на Вика: – Ты кто?
Вик протянул старику руку, ему показалось, что он пожал кактус.
– Вик Треджилл. Еду в Амарилло. Решил отдохнуть немного, прежде чем пуститься дальше в путь. Так вышло, что я знал одну из ваших местных девушек.
Кристел подвинулась дальше вдоль стойки, шлепнув меню перед двумя молодыми людьми, которые поздоровались с ней, назвав по имени. Когда она оказалась вне пределов слышимости, Гас повернулся на своем стуле к Вику.
– Ты знал дочку Ньютона?
– В колледже, – сказал он, понадеявшись, что Гас не станет уточнять в каком.
– Ты не обидишься, если я буду говорить прямо, по-мужски?
– Нет.
– В наше время некоторые обижаются, знаешь ли. От каждого требуется политическая корректность.
– Только не я.
Старик кивнул и снова приложился к пиву.
– Та маленькая девочка была одной из самых прелестных двуногих зверюшек, каких мне только приходилось видеть. И с характером. Разумеется, она бы даже не взглянула на такого изуродованного старого пердуна, как я, но, когда она участвовала в скачках, никто не мог отвести от нее глаз.
– Скачках?
– В скачках на крупе неоседланной лошади.
– Скачках без седла? – Ренни Ньютон, которую он знал, которая складывала свои журналы по линейке. Он не мог представить ее участницей родео. – Понятия не имел.
– Можешь мне поверить, сынок. С апреля по июль в Далтоне каждое воскресенье проводятся местные родео. Ничего особенного, конечно, но для местных это событие. Почти такое же, как футбол.
– Короче, ковбои толпились по трое в ряд, только бы посмотреть на ее выступление. Ни капельки страха. Нет, сэр. Я видел, как ее дважды сбрасывала лошадь. И оба раза она поднималась, стряхивала пыль со своей аппетитной попки и снова взбиралась на лошадь.
– Ковбои говорили, что ее бедра такие крепкие от того, как она ездит. – Он подмигнул морщинистым веком. – Сам не знаю, никогда не имел удовольствия забраться между ними, но, если верить ковбоям, девчонка была вне конкуренции.
Вик ухмыльнулся, но пальцы сжали горлышко бутылки мертвой хваткой.
– Это, знаешь ли, ковбойская болтовня, – пожал плечами Гас. – Они все заправские вруны, так что трудно сказать, кто говорил правду, а кто врал, как сивый мерин. Я лично думаю, что большинство пыталось получить удовольствие, но им так ничего и не обломилось. Одно я знаю: молодая кобылка основательно злила Т. Дэна, и мне это нравилось.
– Т. Дэна?
Старый ковбой устремил на него усталый взгляд покрасневших глаз.
