– Они разрешили этому бандиту подать ходатайство.
– Потому что не смогли прищучить его за убийство. Все знали, и окружной прокурор тоже. Ему дали шесть лет.
– И меньше чем через два года он выйдет. И снова убьет. Наверняка. И все потому, что наше управление и офис окружного прокурора наложили в штаны, когда понадобилось немного нарушить права этого говнюка.
– Все потому, что ты применил грубое насилие, когда его арестовывал. – Орен понизил голос и добавил: – Но твои проблемы с управлением возникли не из-за этого дела, ты сам прекрасно знаешь.
– Орен, – с угрозой в голосе произнес Вик.
– Ошибка, которая…
– А пошел ты, – пробормотал Вик. Двумя шагами он пересек веранду, дверь за ним со скрипом захлопнулась.
Орен невозмутимо прошел за ним на кухню.
– Я приехал не затем, чтобы напоминать тебе обо всем этом.
– Надо же, а я-то подумал, что именно за этим.
– Может быть, ты прекратишь на минуту топать по кухне и дашь мне с тобой поговорить? Ты наверняка захочешь посмотреть вот это.
– Ошибаешься. Чего я хочу, так это еще пива. – Вик достал бутылку из холодильника и открыл. Крышка так и осталась валяться на линолеуме.
Орен достал какую-то папку и протянул ее Вику. Тот, и не взглянув, прошел к задней двери, но по дороге наступил босой ногой на зазубренную пробку. Выругавшись, он пнул ее через всю комнату, и она приземлилась на один из стульев. Гора креветочных очисток уже пованивала.
Он посмотрел, насколько серьезна травма. На пятке ясно отпечатались контуры пробки, но крови не было.
Орен, не выказывая ни малейшего сочувствия, уселся напротив.
– Официально меня здесь нет. Понял? Ситуация сложная. Нужно быть очень осторожным.
– Ты что, Орен, стал плохо слышать?
– Я знаю, ты заинтересуешься не меньше меня.
– Не забудь пиджак, когда будешь уходить.
Орен достал из папки несколько черно-белых фотографий восемь на десять и ткнул одну из них Вику чуть ли не в лицо. Через несколько секунд показал вторую.
Вик уставился на фотографию, потом поднял глаза на Орена.
– А у тебя нет ее фотографий в одежде?
– Ты же знаешь Тинпена. Ему нравится делать такие снимки.
При упоминании знакомого детектива Вик фыркнул.
– В его оправдание можно сказать, что из нашей засады хорошо видна только ее спальня.
– И все равно непростительно. Разве только она эксгибиционистка и знает, что за ней наблюдают.
– Нет и в первом и во втором случае.
– Тогда в чем дело? Орен усмехнулся:
– Не терпится узнать, да?
Когда год назад Вик сдал свой жетон, он наплевал не только на свою карьеру полицейского, но и на всю систему борьбы с преступностью. Ему она казалась неуклюжим грузовиком, застрявшим в грязи. Так же впустую крутит своими большими колесами, издает много шума, разоряется насчет свободы, справедливости и американского образа жизни, но не трогается с места.
Бюрократы и политики в поисках общественной поддержки лишили людей, ответственных за соблюдение законов, всякого желания выполнять свои обязанности. В результате само понятие справедливости стало пустым звуком.
Если же ты был одним из тех бедолаг, кто по дурости продолжал верить в эту систему, пытался вытолкнуть грузовик из грязи, подставлял плечо и старался изо всех сил, чтобы иметь возможность поймать и наказать плохих парней, ты только получал порцию грязи в лицо.
Однако природное любопытство взяло верх. Орен не зря показал ему эти фотографии, он же не неандерталец, как Тинпен, и слишком занят, чтобы пускать слюни над фотографиями полуодетых женщин. Да Грейс удавила бы его за это.
Нет, у Орена были свои причины для поездки из Форт-Уэрта в Галвестон. Вику все же захотелось узнать, что привело его к нему. Он был заинтригован, как правильно догадался Орен, черт бы его побрал.
Он протянул руку за остальными фотографиями и быстро просмотрел их, потом еще раз, медленнее, внимательно разглядывая каждую.
Большинство фотографий были слегка не в фокусе, но достаточно ясные.
– В чем она провинилась? Перевезла краденое?
– Не-а, – покачал головой Орен. – Но большего ты от меня не добьешься, если не согласишься вернуться.
