– Приношу извинения вам обоим, судья. Я сказала вашей секретарше: мне безотлагательно необходимо поговорить с вами именно сегодня.
– Ну? – сварливо обронил он.
– Может быть, мы сядем?
– Я могу разговаривать и стоя. Что вам нужно?
– Мне нужно распоряжение суда на эксгумацию тела моей матери.
Судья сел. Вернее, плюхнулся в кресло, стоявшее позади него. Он смотрел на Алекс снизу вверх с нескрываемым смятением.
– Простите, не расслышал, – просипел он.
– Полагаю, вы меня прекрасно расслышали, судья Уоллес, но если есть необходимость, я готова повторить свою просьбу. Он махнул рукой.
– Нет. Господи боже, не надо. От одного-то раза мутит. – Обхватив ладонями колени, он продолжал смотреть на нее снизу вверх, очевидно считая ее невменяемой. – Почему вы хотите осуществить такую чудовищную затею?
– Хотеть – это не совсем то. Но я не стала бы просить о таком распоряжении, если б не считала эксгумацию абсолютно необходимой.
Слегка оправившись от шока, судья бесцеремонно ткнул пальцем в стул.
– Тогда уж садитесь. Объясните, на каком основании вы об этом просите?
– Было совершено преступление, но никаких улик я обнаружить не могу.
– И не сможете, я же вам говорил! – воскликнул он. – А вы не слушали. Вломились к нам сюда с разными необоснованными обвинениями, явно желая кому-то отомстить.
– Это не правда, – спокойно возразила она.
– Я воспринял ваши действия именно так. А что Пат Частейн говорит на этот счет?
– Районного прокурора нет на месте. Судя по всему, он неожиданно взял отпуск на несколько дней и уехал на охоту. Судья хмыкнул.
– Чертовски неглупая мысль, на мой взгляд. На взгляд Алекс, мысль весьма малодушная, и, когда бесстрастная миссис Частейн сообщила ей о намерении мужа, Алекс готова была себе локти кусать.
– Вы мне все же разрешите поискать улики, судья?
– Никаких улик нет, – отчеканил он.
– Останки моей матери могут кое-что подсказать.
– После убийства было произведено вскрытие. Господи помилуй, это же было двадцать пять лет назад!
– Коронер,[3] проводивший тогда дознание, вряд ли искал улики – ведь причина смерти была совершенно очевидна. Я знаю в Далласе одного судебно-медицинского эксперта. Мы часто прибегаем к его услугам. Если там можно хоть что-то обнаружить, он это обнаружит непременно.
– Ничего он не найдет, я вам гарантирую.
– Но попробовать же стоит, правда?
Уоллес, покусывая губу, не отвечал, потом проронил:
– Я рассмотрю вашу просьбу.
Но от Алекс не так просто было отделаться.
– Буду вам очень признательна, если вы дадите ответ сегодня.
– Простите, мисс Гейтер. Самое большее, что я могу вам пообещать, – обдумать вашу просьбу сегодня вечером и дать ответ завтра утром. Надеюсь, вы к тому времени одумаетесь и возьмете назад свою просьбу.
– Не возьму.
Он поднялся с кресла.
– Я устал, проголодался, а кроме того, смущен тем неловким положением, в которое вы меня поставили. – Он укоряюще ткнул в нее указательным пальцем. – Не люблю пустые хлопоты.
– Я тоже. Я была бы рада, если бы в подобной мере не было надобности.
– Никакой надобности и нет.
– А по-моему, есть, – упрямо возразила она.
– В конце концов вы пожалеете, что попросили меня об этом. Итак, вы отняли у меня достаточно много времени. Стейси будет волноваться. До свидания.
Он вышел из кабинета. Через несколько мгновений в дверях возникла миссис Липском. Веки ее дрожали от возмущения.
– Имоджен говорила мне, что от вас только и жди неприятностей.
Алекс проскользнула мимо нее и забежала на минутку в свое новое служебное пристанище забрать документы и вещи. До мотеля она ехала дольше обычного: попала в час „пик“. В довершение пошел мокрый снег, и заторы на улицах Пурселла стали невыносимыми.
