– Она права, Дин, – сказал Джон. – Ты наша единственная надежда. Я хочу, чтобы ты осмотрел голову в холодильнике.
– Я и так могу тебе сказать, что она настоящая.
– Я в этом не сомневаюсь, но это не моя голова. Очевидно. Возможно, ты найдешь следы пластики. Тот, кто заставил этого беднягу выглядеть, как я, он же делает из другого парня Уайти Доббса, – Джон внезапно замолчал. – Постой, что там двойник Доббса говорил насчет обеда?
Дин бросил на него непонимающий взгляд:
– Встреча за обедом. И что? Шериф взглянул на часы.
– Боже! Мейсон обедает со своей дочерью в «Приюте лесопильщиков». Нильс, Чиверс, за мной.
Помощники вскочили. И Дин поднялся.
– Ты же не думаешь…
– Я не хочу упускать ни единого шанса.
– Я иду с тобой, – сказал Дин.
– Нет. Ты остаешься здесь и ищешь ответы, – шериф взглянул на Пайпер. – Он нам нужен. Верни его. И побыстрее.
глава 30
От муниципалитета до «Приюта лесопильщиков» на машине можно было добраться за двадцать минут. Тяжелые широкие шины джипа «Чероки» глубоко увязали в устланной снегом дороге. Ресторан находился на севере, дорога шла в гору. Джон понимал, что должен попасть туда через десять минут. Даже в сносных условиях такие трюки опасны, а с учетом льда и снега просто смертельны.
Но Джона беспокоило не это. Он видел, как его друзья погибают, как его департамент разваливается на части, видел собственную отрезанную голову. Но больше всего его беспокоил этот тусклый, равнодушный взгляд Дина Трумэна. Он был подавлен. А без Дина у них не оставалось надежды.
Джон нажал на акселератор. Снег брызнул во все стороны, кувыркаясь при свете фар, переливаясь голубым и белым. Джерри сидел рядом, с такой силой вцепившись в приборный щиток, что чуть не выдернул консоль, а кончики его пальцев побелели. Но он не произнес ни слова.
Машина рванулась – Джон управлял ею, как наездник колесницей. Он не замедлил хода.
Практический ум Джона взялся за выполнение очень непрактичного задания. Могла ли быть какая- нибудь связь между обедом Мейсона с дочерью и сообщением о дневной встрече того человека, которого Дин считал Уайти Доббсом? Джон совершенно искренне не знал. Но, несмотря на весь абсурд ситуации, все его инстинкты, весь опыт полицейской службы в один голос кричали, что да, была.
– Ну как вам наше обслуживание сегодня?
Мейсон Эванс посмотрел на изящно одетого молодого человека с густыми темными волосами и тоненькими усиками.
– Я Клаус, метрдотель, – пояснил он. – Принести вам чего-нибудь?
«Голос как только что отполированный пол – такой же скользкий», – подумал Мейсон.
Он ворчал себе под нос, но, видимо, достаточно громко, чтобы великолепный Дэвид услышал и улыбнулся. «Он тоже думает, что это фальшивый метрдотель, – понял Мейсон. – Может, мальчик и впрямь не так уж плох».
– Господи, какое красивое колечко, – извивался Клаус. – Можно? Тина хихикнула, напомнив Мейсону его пятилетнюю дочурку, когда он плясал перед ней, изображая ужасного, но доброго монстра.
Она протянула свою руку. Клаус взял ее аккуратно за кончики пальцев, внимательно рассматривая маленький жемчужный перстень. Потом, как актер из плохой французской комедии, наклонился и поцеловал руку девушки.
Мейсон опять заворчал, на сей раз уже не пытаясь скрыть неприязнь.
Тина смеялась, пребывая в упоении от таких знаков внимания.
Клик.
Флип.
Опять этот звук? Он его уже слышал. Неожиданно по телу прошла дрожь.
Какой-то блик, что-то блестящее в руке официанта.
Блестящее?
Клаус плотнее прижал губы к руке Тины.
Блестящее, как металл.
В голове у Мейсона все бешено закрутилось, он старался припомнить другой звук… Звук из его кошмаров.
Губы этого Клауса все еще не отрывались от руки Тины, но краем глаза он покосился на Мейсона, а уголок рта пополз вверх в ухмылке.
Блестящее… клик… кошмары…
– Тина-а-а-а, – завопил Мейсон, увидев вишневую рукоятку. Далее все происходило, как в замедленном кино.
Мейсон чрезвычайно отчетливо видел, как дочь повернула в его сторону ошарашенное лицо, как тот
