отеля, расположенного на другой стороне улицы. — Грузовики не могут пробиться туда. Хозяин гостиницы в панике. Гости жалуются. Управляющий, мой давний приятель, звонил уже дважды, справедливо требуя, чтобы я положила конец этому сумасшествию. К тому же я опасаюсь за своих служащих. Когда работницы из первой смены попытались покинуть здание, их встретили на выходе грязными ругательствами и оскорблениями. Тогда я и позвонила вам. Я не хочу, чтобы они страдали.
— Мне очень жаль, Клэр. Но вам следует благодарить за это Ариэль Уайлд.
— Ариэль Уайлд и вас.
— Меня? — изумленно переспросил он. — Какого черта вы обвиняете в этом меня?
— Раньше ведь я не подвергалась пикетированию, мистер Кассили, не так ли?
— Послушайте, мне все это неприятно в не меньшей степени, чем вам, — сказал он, наклоняясь к ней. — Ариэль стремится выставить полицию и прокуратуру как скопище шутов. Так она пытается напомнить общественности, что мы до сих пор не расследовали дело об убийстве ее мужа. Ей нужна еще одна порция бесплатной рекламы, и она выбрала именно такой способ ее получить.
— Пусть пользуется какой угодно рекламой. Меня это не волнует. Только оставьте меня в покое. Я вовсе не желаю быть втянутой в это дело.
— Ну, это сложно, потому что вы уже оказались втянуты.
— И все из-за вас, вы тут все шпионили! — крикнула Клэр.
— Нет, все из-за того, что вы с самого начала лгали мне.
— Только для того, чтобы защитить себя, своих друзей, семью от вашего вездесущего внимания.
— Я лишь выполняю свою работу.
— В самом деле?
На это Кассиди нечего было возразить, поскольку его служебные обязанности явно не предусматривали поцелуев с подозреваемыми. В этот момент она, казалось, и сама вспомнила этот эпизод и поспешно отступила. У нее перехватило дыхание.
— Прошу вас, мистер Кассиди, лишь об одном: оставьте меня в покое и заберите с собой эту оголтелую толпу.
Она жестом указала в сторону двери, но едва она успела до-, говорить, как окно разлетелось вдребезги и прямо над их головами пролетел кирпич. Кассиди, взглянув вверх, быстро сообразил, в чем дело, и, подхватив Клэр, нырнул за башню из кар-, тонных коробов, прижимая к себе Клэр и стараясь защитить ее от падавших осколков стекла и кирпича. Работницы бросились врассыпную, спасаясь от града мельчайших осколков, который обрушился на бетонный пол.
Когда же все стихло, Кассиди ослабил свои крепкие объятия.
— Все в порядке? — Он убрал с ее лица прилипшие волосы, проверяя, не осталось ли на ее нежной коже следов порезов.
— Да, все в порядке.
— Вы уверены?
— Да. Никто не пострадал?
Работницы потихоньку выползали из своих укрытий.
— У нас все нормально, мисс Лоран.
Взглянув на Кассиди, Клэр невольно вскрикнула.
— Вы порезались. — Она дотронулась до его щеки. На пальцах осталась кровь.
Кассиди достал из заднего кармана брюк носовой платок и вытер сначала ее пальцы, а затем приложил его к щеке. Вокруг все было усеяно стеклянной крошкой, поблескивавшей на свету, словно бриллиантики. Нагнувшись, Кассиди поднял кирпич, который и был повинен в разрушениях. На нем красным фломастером было выведено: «Распутная дочь сатаны».
— Так, хорошо, — тихо произнесла Клэр, прочитав убогое послание. — С меня довольно. — Она устремилась к двери, и под ее ногами захрустело битое стекло.
— Клэр, нет!
Не обращая внимания на его крик, она резко распахнула дверь, ступила на мостовую и направилась к одному из полицейских. Подойдя, она потянула его за рукав, пытаясь привлечь его внимание.
— Я думала, вы здесь поставлены для того, чтобы обеспечивать мирный ход демонстрации.
— Этот кирпич неизвестно откуда взялся. Я сожалею, мадам.
— Вы сожалеете, но мои служащие подвергались серьезному риску.
— Разрешение на пикетирование вовсе не предусматривает применение кирпичей, — вступил в разговор подошедший Кассиди. Полицейский узнал его.
— Привет, ты ведь Кассиди, не так ли?
— Да, это я. И я здесь представляю окружного прокурора Краудера. С этой минуты разрешение на демонстрацию отменяется. Разгоните толпу. Если потребуется, вызовите подкрепление, но очистите улицу немедленно.
— Не знаю, что и сказать, — заколебался полицейский. Митингующие, сложив руки, приступили к молитве. Кассиди обрадовался. До тех пор пока их головы склонены и глаза закрыты, они не смогут заметить Клэр.
— Судья Харрис…
— К черту судью Харриса и его разрешение, — сказал Кассиди низким, грубым голосом. — Если ему не понравится это, он сможет обсудить все потом с окружным прокурором. Но сейчас уберите этих людей как можно дальше отсюда, пока они не причинили еще больший ущерб, — Если кто-либо пострадает, — сказала Клэр, — и миссис Уайлд, и мне придется выложить кругленькую сумму.
В конце концов согласившись с их доводами, полицейский подошел к мужчине, громко читавшему проповедь:
— Извините, сэр. Вы нарушили условия выданного вам разрешения. Прошу разойтись.
Проповедник, явно наслаждавшийся звучанием собственного голоса, вовсе не собирался умолкнуть. Призывая на помощь господа, он начал энергично протестовать. Последовала легкая стычка. Кассиди выругался.
— Этого я и опасался. Зайдите в дом, Клэр.
— Это моя битва. И я должна выдержать ее.
— Вы что, спятили?
— Этих людей ввели в заблуждение. Если я объясню им…
— Толпу нельзя образумить. — Кассиди пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным в нараставшем гуле. Митинг грозил перерасти в бунт.
— Вот она! — раздался голос в толпе.
— Это она!
— Бесстыжая! Распутница!
— Леди и джентльмены, пожалуйста, прошу вас. — Клэр подняла руки, попросив тишины, но оскорбления продолжали сыпаться, причем все более грязные. Фото — и кинорепортеры едва не топтали друг друга, спеша запечатлеть образ и голос Клэр.
— Идите в дом! — Кассиди попытался схватить ее за руку, но она сопротивлялась.
— Клэр Лоран — шлюха!
— «Французский шелк» — источник разврата и мерзости.
— Долой порнуху!
Кассиди пришлось наклонить голову, чтобы расслышать, что говорила ему Клэр.
— Все, что мне нужно от них, — это чтобы мне дали возможность высказаться.
— Черт возьми, сейчас не время для речей.
Толпа уже давила на полицейский заслон. Голоса митингующих были исполнены ненависти, лица обезображены злобой. Кольями потрясали, словно оружием. Достаточно было одной искры, чтобы толпа взорвалась.
Неожиданное появление Мэри Кэтрин Лоран мгновенно разрядило обстановку.
Красиво одетая и причесанная, словно собравшаяся ко двору, она возникла в дверях, толкая перед собой столик на колесах. На нем рядами стояли чашки, наполненные каким-то красным напитком. Высокая, худощавая женщина в белом переднике следовала за ней, неся в руках поднос с печеньем.
