На этом их разговор тогда и закончился. Алекс не настаивал на его продолжении, и Кэт была этому рада. Эта тема все еще оставалась слишком чувствительной для нее. Кроме Дина, она ни с кем ее так свободно не обсуждала, как с Алексом.
Теперь она бросила взгляд на ящик ночного столика, раздумывая, не рассказать ли ему о той присланной по почте заметке. Что, если он тоже скажет, что статейка о событиях в Мемфисе имеет какое-то отношение к ней? А если нет, зачем тогда было посылать ее Кэт? Она хотела знать мнение Алекса, но решила отложить этот разговор на потом. Она и так достаточно надолго оторвала его от работы.
— Больше не буду вас задерживать. Простите, что помешала.
— Об этом не беспокойтесь. Я уже несколько часов работаю не поднимая головы — мне в любом случае требовалось сделать перерыв. Спасибо, что берете меня с собой на обед к Уэбстерам.
— Спасибо, что приняли мое приглашение.
— Постараюсь вести себя прилично.
— Да я вас только поддразнивала.
— Я знаю.
Кэт почувствовала по его голосу, что он улыбается. Также как и она.
— Спокойной ночи, Алекс. До встречи в субботу вечером. После того как Кэт повесила трубку, с ее лица еще долго не сходила глупая улыбка. Она безусловно начинала терять контроль над собой. Так не уметь сдерживать свои эмоции! Совсем на нее не похоже. Хорошо усвоив уроки своего детства, она ужасно боялась заводить с кем-то дружбу. В свое время ей пришлось расстаться с несколькими приемными братьями и сестрами после того, как она успела к ним сильно привязаться. Привязанность неизбежно вела к расставанию, которое, в свою очередь, столь же неизбежно вызывало сердечную боль.
И тем не менее она быстро привязывалась к Алексу Пирсу.
А как он к ней относился?
Он хотел с ней спать, это она знала. У него было здоровое либидо. Чтобы это понять, стоило всего лишь прочесть эротические эпизоды из его книг. А Кэт их читала. Несколько раз.
Конечно, она нисколько не одобряла того, как его герои-мужчины относились к женщинам. Назвать их женоненавистниками значило бы оказать женоненавистникам плохую услугу. За редким исключением они обращали на женщин не больше внимания, чем на использованную гигиеническую салфетку.
Однако Алекс, казалось, не разделял подобного шовинизма своих персонажей. По крайней мере внешне, он высоко ценил и ее саму, и ту работу, которую она делала. Он часто с похвалой отзывался об этом.
Алекс умел шутить и смеяться, но по натуре был серьезным, иногда даже мрачным. Его страшно раздражали банальности. Он также почти ничего не рассказывал о своей работе в полиции, а в тех редких случаях, когда все же упоминал о ней, в его голосе сквозила горечь. С его отставкой было связано что-то неприятное. Кэт подозревала, что она не была добровольной. Она явственно представляла его в роли своего любовника, но ей также хотелось, чтобы он стал ее другом. Дин все еще оставался ее другом, но он был очень далеко. Ей был нужен кто-то, кому она могла бы поведать свои мысли, и не по междугородному телефону.
Ее глаза были по-прежнему прикованы к ночному столику, где хранилась та первая загадочная газетная вырезка… вместе со второй такой же, присланной с сегодняшней почтой.
Новая заметка прибыла в конверте, точно таком же, как и первый. Так же, как и в первом, в нем не было ничего, кроме самой газетной вырезки.
Шестидесятидвухлетняя женщина была найдена мертвой в результате случайного падения. Находясь дома одна, она пыталась полить цветок, свешивающийся с крюка на потолке. Стремянка, на которой она стояла, выскользнула из-под нее, и женщина упала прямо на стеклянную дверь, открывавшуюся во внутренний дворик. Кусок разбитого стекла пронзил ей легкое.
Как и юноше из Мемфиса, ей недавно было трансплантировано новое сердце.
Кэт не знала, как понять эти загадочные послания. Что сказал бы на это Алекс с его опытом работы в полиции? Может быть, он решил бы, что ей грозит опасность, а может, отмахнулся бы от них, как от не стоящей внимания писанины, вышедшей из-под пера сумасшедшего?
Не успела она убедить себя, что первая заметка являлась именно такого рода писаниной, как получила вслед за ней вторую. Кэт отметила странное совпадение: обе жертвы несчастных случаев, происшедших при довольно необычных обстоятельствах, незадолго до этого перенесли операцию по трансплантации сердца. Но еще более странным было то, что кто-то посчитал своим долгом информировать ее об их гибели.
— А ну вас к черту! — воскликнула Кэт, нетерпеливо заталкивая газетные вырезки обратно в конверты и с грохотом захлопывая ящик тумбочки. Не исключено, что заметки были ей посланы именно для того, чтобы поставить в тупик и испортить настроение.
Она им не позволит. Нельзя даже на секунду допустить, чтобы она, по прихоти какого-то сумасшедшего, расстраивалась из-за присланных ей по почте заметок. Такого рода корреспонденция является крайне неприятной, но достаточно обычной частью ее профессии, и относиться к ней надо именно так. Пока в подобных посланиях не содержится прямых угроз, на них не стоит обращать внимания.
Кроме того, у нее были гораздо более важные проблемы, например, ей еще предстояло решить, какое платье надеть на званый обед к Уэбстерам.
— Ух ты!
Кэт приехала на квартиру Алекса за пять минут до назначенного времени. Он был одет в темные свободного покроя брюки и рубашку цвета голубиного крыла, которую еще не успел заправить внутрь. Незастегнутые манжеты болтались вокруг запястий, из пуговиц были застегнуты только две. На ногах не было ничего.
Его комплимент представлял собой не столько слова, сколько легкий выдох. Кэт почувствовала, что ее ноги стали ватными.
— Спасибо.
— Вы выглядите сногсшибательно.
— Еще раз спасибо. Простите, что я так рано. Я не ожидала, что пробки на дорогах так быстро рассосутся. В машине ждать не хотелось, и я подумала, пойду погляжу, может быть, вы уже готовы. Но это даже хорошо, что вы еще одеваетесь. Мы можем не спешить. У нас масса…
— Что это вы так нервничаете? Я же обещал, что надену носки и туфли, не так ли?
У него была прекрасная интуиция. Все это время Кэт болтала, не закрывая рта, пытаясь скрыть, что она не в своей тарелке. А оттого, что он словно читал ее мысли, ее нервозность только увеличилась. Но ведь он был писателем и умел проникать в души людей. Если бы эта сцена была плодом его фантазии, его персонаж, нервничая, трещал бы без умолку.
Его умение глубоко проникать в поступки и мотивацию человеческого поведения ставило их в неравное положение. На будущее ей придется как следует следить за собой, играть с непроницаемым лицом, скрывая свои чувства. и мысли.
Алекс отодвинулся от двери, приглашая ее пройти.
— Прошу.
— Сказал паук мухе.
— Я не кусаюсь. — Он закрыл дверь и запер ее на ключ. — По крайней мере, не больно.
Засмеявшись и чувствуя себя уже не так скованно, Кэт обвела глазами обитаемую часть его двухъярусной квартиры. Пахло свежей краской. Сводчатый потолок и высокие окна напомнили ей ее дом в Малибу. Наверху находилась галерея второго яруса, примыкавшая к двум перпендикулярно друг к другу расположенным стенам.
— Спальня вон там, — показал Алекс. — Кухня у вас за спиной, в глубине. Вон те двойные двери открываются на навесную веранду.
— Мне здесь нравится.
— Да, неплохо, — подтвердил он. — Как вы знаете, я не очень-то умею вести хозяйство.
На самом деле Кэт была приятно удивлена царившей здесь чистотой, пока не заметила край рубашки, выглядывавший из-под одной из диванных подушек. Журналы на приставном столике были сложены в
