но это был слишком чудесный сон, чтобы его не досмотреть. Она снова закрыла глаза…
'О, Дик».
'У тебя такая красивая грудь. Ты знаешь это? Размер, форма — само совершенство. Лейни, Лейни».
А потом он поцеловал ее в губы, страстно и в то же время нежно. И целовал, целовал… горячо, ласково, с любовью… Кончиком языка, точно поддразнивая, провел по ее соскам, снова и снова поигрывал с ними, пока Лейни окончательно не потонула в водовороте блаженства.
'Ты очень приятная на вкус». Он снова поцеловал ее и крепко, но бережно прижал к себе. Потом уложил на спину, а сам осторожно устроился сверху. Медленно развел ее ноги в стороны и прильнул к ней, твердый и пульсирующий. Она не боялась. Она сгорала от желания.
'Не могу поверить, что небеса послали мне такую красавицу, такое чудо, как ты».
Губами он принялся игриво покусывать ее шею, и Лейни с готовностью откинула голову назад, отдаваясь его ласкам. Бедрами она легонько сжала его затвердевшую плоть и с восторгом услышала его одобрительное рычание. В жарком, неистовом поцелуе он припал к ее губам, проникая языком все глубже…
Лейни ощутила, как тело ее раскрывается. Подобно влажным лепесткам цветка, которому пришло время распуститься, тело ее, все ее существо устремилось навстречу ему. Мужчина почувствовал это — погладил ее бедро, любовно сжал ягодицы, затем рука его скользнула меж бедер Лейни. Он принялся ласкать ее кончиками пальцев, пока не довел до полу беспамятства: задыхаясь, она выкрикивала его имя и прижималась к нему с беззастенчивой страстью.
Дик коснулся самого ее сокровенного местечка, убеждаясь в ее готовности. Пальцы его были смелыми, дерзкими, но в то же время нежными. Такими нежными…
Он приник губами к ее уху и вкрадчиво зашептал такие чудесные слова — поэтические и чувственные, откровенные и бесстыдные, слова, заставившие ее краснеть и ликовать.
«Ты уверена, Лейни? Может, все-таки не стоит?»
Она исступленно металась головой по подушке.
«Нет. Люби меня, Дик. Скорее… Просто люби меня. Люби…»
Он стал медленно входить в нее — уверенно, но неспешно, точно желая продлить острое наслаждение обладанием.
Но тут он встретил препятствие в виде ее девственности — и замер. Несколько томительных секунд выжидал. Затем поднял голову и стал пристально смотреть на Лейни, пока та не открыла глаза. В его лице она прочла напряжение и страсть, тень гнева, а еще неподдельное сочувствие и глубокое сожаление.
«Почему ты не сказала мне, Лейни?»
Руками она обвила его шею и настойчиво, ритмично прижималась всем телом, желая ощутить его внутри себя.
'Хочу, чтобы ты любил меня. Прошу тебя, Дик».
«Но…»
'Дик!» — воскликнула она, изогнувшись дугой и вжавшись в его бедра.
Сдерживаться он уже не мог. Никакая сила на земле не удержала бы его теперь от обладания Лейни. Уверенным движением он проник в ее тело и окунулся в уютную, обволакивающую теплоту.
«О Боже. — Сострадание и восторг слились в его тихом возгласе. — Тебе больно, Лейни? Я сделал тебе больно?» «Нет, — простонала она, плача от счастья. — Нет!»
'У тебя здесь так чудесно, — шепнул он. — Если будет больно, обязательно скажи».
Но он не причинил ей боли. Ни в тот раз, ни позже, когда она умоляла его, а Дик протестовал, опасаясь, что для нее это будет чересчур. В конце концов она умудрилась сделать так, что слова Дика были уже лишними. Снова и снова он обладал ею в ту ночь, и каждый последующий раз, каждый новый акт любви был лучше предыдущего. Каждый раз она достигала необыкновенной кульминации и умиротворенно замирала в его нежных объятиях…
Лейни открыла глаза и перевела дыхание. Господи! Она вспомнила все, до мельчайших подробностей, вспомнила все свои непристойные жесты и бесстыдные слова — она и представить не могла, что способна такое сказать и сделать. Вспомнила, что он говорил ей, как они занимались любовью — все это обрушилось лавиной обжигающих воспоминаний. Лейни закрыла лицо руками, отгоняя прочь волнительные картины, мелькавшие перед ее мысленным взором. Она села, потом с трудом встала с дивана. Ее бил озноб — да так сильно, что она едва держалась на ногах.
Лейни кое-как доплелась до ванной и подставила руки под струю воды, потом умылась. Из зеркала на нее смотрело давно знакомое лицо, но Лейни знала: после той ночи она уже никогда не будет прежней.
Теперь она понимала, почему люди так помешаны на сексе. Понимала скрытую подоплеку фривольных шуточек, которые не раз слышала в учительской.
— Ах, бедняжка, — пожалели ее коллеги, когда она объявила, что беременна.
— Ты хочешь сказать, что этот мерзавец сделал тебе ребенка прямо перед тем, как вы расстались?
Повернувшись к ним спиной, она налила себе чашку кофе и сказала:
— Не так уж все плохо. Серьезно.
Если честно, я всегда мечтала о ребенке. Они, казалось, ее не слышали. Кто-то с иронией изрек:
— Ну это в духе настоящих мужчин!
— Да уж. Навешает лапши на уши, из шкуры вон вылезет, чтобы уложить тебя в постель; а на другой день — тю-тю, только его и видели. — Это изрекла дама, которая была разведена, но пребывала в постоянном поиске нового партнера. Улыбнувшись, она лениво потянулась в кресле. — И все-таки, что ни говори, а пока находишься, так сказать, в процессе… это очень даже неплохо, верно?
Все дружно расхохотались. Лейни выдавила из себя улыбку.
…Теперь она вынуждена была признать: да, верно, это было неплохо. Даже очень. Пожалуй, это было самое чудесное, что с ней когда-либо случалось в жизни. Она и не думала, что это вообще возможно. Но больше этому не бывать никогда. И нечего стыдиться того, что она испытала, ведь той ночью она зачала своего малыша. Лейни положила руки на живот и, погладив его, произнесла:
— Я так тебя люблю.
Ей вдруг пришло в голову, что она даже не знает фамилии Дика. Впрочем, и он не знает ее фамилии. И никогда не узнает, что у него есть ребенок. А собственно, ему-то какая разница? Скорее всего он и думать забыл о той ночи. Мужчина с такой внешностью и такими роскошными апартаментами никогда не останется без женщины. А возможно, он даже женат.
При этой мысли Лейни побледнела, но, подумав, усомнилась в таком предположении. На супружескую спальню та комната не походила. Да и вся квартира выглядела вопиюще мужской, без намека на присутствие женщины. Она не смогла припомнить ни одной женской вещи в квартире. Нет, не мог он быть женат.
И ведь она несправедливо обошлась с ним на следующее утро, обвиняя в том, что он изнасиловал ее. Да, он воспользовался ее смятенным состоянием — это бесспорно. Но он говорил правду, когда утверждал, что не сделал ничего против ее воли. Она сама вцепилась в него мертвой хваткой, умоляя заняться с ней любовью.
Почему же она так себя повела? Был ли он настолько обаятелен? Или же она настолько жаждала ласки, что бросилась бы на шею любому? Вряд ли. Говорят, даже под гипнозом человек не может сделать того, чего подсознательно не хочет делать.
Итак, путем логических рассуждений получается, что она отчаянно хотела заняться любовью с этим мужчиной и использовала свою истерику и опьянение лишь как предлог.
Ни для него, ни для меня это ничего не значило, убеждала она себя. Физиологическая реакция, биологический обмен — и только. Средство заполучить ребенка, о котором и не мечтала. А посему жалеть о случившемся не стоит, но и вспоминать тоже незачем. Думай о ребенке как о нежданном подарке. Прими его, а обо всем прочем забудь.
Но она не могла.
Дотронься до меня.
Пальцы ее перебирали волоски на его груди, которые, убывая по конусу, переходили в ровную дорожку вдоль его плоского упругого живота.
