Руки его еще сильнее сжали ее плечи. Боль за Таню, боль за брата, грусть от того, что наследник Чейза и Тани никогда уже не появится на свет, любовь к Девон — все эти переживания разом нахлынули на него. Он едва переводил дыхание, сердце его так и колотилось.
Девон вздохнула, обняла Лаки и положила голову ему на грудь.
— Ты мне нужен, — прошептала она. — Я люблю тебя.
Они крепко обняли друг друга, и тут мужество покинуло Лаки, и он разрыдался, не стесняясь своих слез.
Эпилог
Лаки вошел в дом через парадную дверь.
— Есть кто-нибудь?
Никто ему не ответил. Мать куда-то ушла. Сейдж теперь училась в университете в Остине и бывала дома только во время каникул. Прислушавшись, он уловил знакомый шум компьютера Девон.
Комнату для шитья Лори превратила в офис Девон. Молодые как раз догуливали свой медовый месяц. Когда они вернулись, Лори сообщила им как само собой разумеющееся:
— Из-за артрита я все равно мало шью, зачем комнате пропадать?
За несколько месяцев комната наполнилась книгами — художественной и справочной литературой Девон. Сейдж притащила откуда-то настенный календарь с мужскими торсами. Лаки пригрозил разорвать эту непристойность в клочья, но жена тотчас завела разговор о двойном стандарте, а Сейдж объявила, что откусит ему руку, если он только посмеет прикоснуться к календарю.
После Таниной смерти и неожиданного отъезда Сейдж в Остин, Лаки и в голову не приходило подыскивать им с Девон отдельное жилье. Сыграв свадьбу в узком семейном кругу, они въехали в дом к Лори. Лаки это устраивало, да и Девон была не против.
Женщины прекрасно ладили: Девон нравилось играть роль старшей сестры, а Лори одарила Девон материнской лаской, чего той всегда так недоставало в жизни.
Лаки, не дождавшись ответа, прошел в комнату. Как он и думал, Девон с головой ушла в зеленые буквы, мерцающие на мониторе.
Работала она в наушниках, будучи весьма непритязательной по части музыки: Девон слушала все — от Моцарта до Мадонны. Чтобы не испугать жену Лаки помахал рукой. Девон тотчас повернула голову, сняла наушники и улыбнулась.
— И давно ты здесь стоишь?
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Роза чуть не завяла.
Из-за спины появилась чайная роза. Глаза Девон засветились от счастья.
— Вспомнил!
— Полгода назад в этот самый день ты стала миссис Лаки Тайлер.
— Всего через двенадцать часов после того, как перестала быть миссис Грег Шелби.
Лаки не питал никаких теплых чувств к первому мужу Девон. Узнав, что Грега под честное слово выпустили из тюрьмы, он поехал в Даллас и, напав на след, обнаружил его в аэропорту. Тайлер спровоцировал его на драку, причем так, что именно Шелби нанес первый удар. Служащие подняли на ноги службу безопасности, и выяснилось, что отпущенный под честное слово Грег собирался улететь в Швейцарию, где хранил деньги, добытые весьма сомнительным путем.
Во время переполоха Лаки удалось незаметно улизнуть. Он так никому и не сказал, что способствовал второму аресту Шелби: ему вполне хватало чувства исполненного долга.
Сейчас он поднял Девон с кресла, плюхнулся сам и посадил жену себе на колени.
— Ты не забыл, что официально я на работе?
— О чем пишешь? — Лаки целиком и полностью поддерживал ее стремление работать в газете, поэтому она договорилась с редактором, что будет раз в неделю присылать статьи, а работать станет в своем собственном офисе.
— О тяжелых утратах…
Девон ответила очень тихо, и Лаки поглядел ей в глаза:
— Я видел сегодня брата — утром он появился в офисе…
Все семейство Тайлер было очень обеспокоено депрессией Чейза.
— И?
— Он опять был пьян.
— Восемь месяцев прошло, а рана все не затягивается, — произнесла Девон с грустью. — Думаешь, он когда-нибудь выздоровеет?
— Нет, — ответил Лаки честно. — Но я надеюсь, что со временем он свыкнется с мыслью об утрате и вернется к нормальной жизни.
Девон близко к сердцу принимала все горести его семьи. Их радости и печали стали ее радостями и печалями. Семейная жизнь во всей ее полноте была внове Девон, но она только расцветала в этой непривычной для себя обстановке.
Дела «Тайлер Дриллинг» все еще не ладились, хотя взамен сгоревшего Лаки сумел приобрести новое оборудование. Вот уже полгода, как компания не получала ни одного заказа.
Чейз совсем отошел от дел, с головой уйдя в свое горе, в свою утрату. На Лаки легла ответственность за спасение тонущего корабля. Девон верила в мужа, и это вдохновляло его.
— Ужасно, что твой брат так опустился, и жизнь его течет сквозь пальцы, — пробормотала Девон. — Ужасно!
— Он даже ни разу не зашел в дом, который сам же просил меня купить. Дом стоит пустой, а Чейз сидит в своей старой квартире и беспробудно пьянствует.
— Как же ему помочь?
— Если бы я знал! Критиковать, читать нотации бесполезно. Сочувствие только злит его. Я уж не говорю о том, как он рискует, объезжая этих сумасшедших быков. Для родео он уже слишком стар.
— Может быть, поэтому он туда и стремится, — задумалась Девон. — Умереть. Родео — разновидность самоубийства.
— Бог мой! — Лаки обнял Девон и уткнулся ей в грудь. — Если я когда-нибудь тебя потеряю…
— Ты меня никогда не потеряешь.
— Я уже терял тебя после нашей первой ночи и чуть не свихнулся, пока не обрел снова.
Девон откинулась назад и с любопытством поглядела на него.
— Чуть не свихнулся? Надо же, а я и не знала.
Несмотря на смерть Тани и тяжелое положение «Тайлер Дриллинг», Лаки не утратил оптимизма.
— Ну, я тебе много о чем еще не рассказывал.
— Да?
— Да…
— Например?
— Например, я еще никогда не говорил, что в очках ты очень сексуальна.
Она закрыла лицо руками.
— Мальчики не любят девочек, которые носят очки.
— Я люблю всяких девочек.
— Да, мне говорили об этом.
Он привлек ее к себе и, сгорая от страсти, начал целовать. Пуговицы ее блузки не составили для него преграды. Когда ее груди оказались у него в ладонях, Девон стянула с него джинсы и стала щекотать его чресла бутоном розы.
— Спасибо тебе, мой цветочек, — нашептывала она, слегка покачивая в руке стебель.
— Надеюсь, я хорошо тебя всему обучил? — задыхаясь от необычного ощущения, спросил Лаки.
— То есть?
— Хочется верить, что мы не станем подниматься в спальню…
Ни слова не говоря, Девон опустилась на ковер и притянула мужа к себе. Спустя какое-то время они без движения лежали рядом — обессиленные и счастливые.
— Вот так статью мы с тобой сочинили! — засмеялся Лаки.
