— Мы можем не найти завещание Патриции, — прямо сказала Нина. — Я хочу пойти в квартиру моей бабушки и еще раз поискать его, пока еще есть время. Мы должны это сделать. Давай сделаем все возможное, чтобы потом не упрекать себя. Ради Патриции Росситер.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Здание на Парк-авеню, в котором Патриция Росситер прожила более пятидесяти лет, было построено в 1929 году незадолго до финансового краха. Дом являлся достопримечательностью Нью-Йорка и упоминался во всех путеводителях. Репутация жильцов была безукоризненной, и Нина улыбнулась, представив, как были изумлены привратники и прочая обслуга, когда узнали о некоторых фактах из жизни Патриции.
Теперь, субботним утром, поднимаясь наверх в облицованном панелями из розового дерева лифте, Нина старалась сохранять непроницаемое выражение лица и не сводить глаз с закрытых дверей. Ей очень хотелось присесть на обитую голубым бархатом скамеечку или глянуть на себя в зеркало, но она удерживалась от подобных порывов. Стоявший рядом с ней Бен, одетый уже по-летнему благодаря теплой погоде, сохранял на лице замкнутое выражение, памятное Нине по их первой встрече.
По взаимной договоренности они не обменялись ни словом с того момента, как вышли из такси. Привратник встретил их и провел по вестибюлю, стены которого были увешаны картинами в позолоченных деревянных рамах.
Наконец лифт остановился и лифтер открыл обе створки двери. Нина и Бен подождали, пока лифт начал неторопливое движение вниз, и только после этого осмелились посмотреть друг на друга.
— Бедняга, — улыбнулась Нина. — Ему не о чем будет рассказать своему начальству, кроме того, что мы одеты неподобающим образом для такого здания.
— Я думаю, что твой наряд очень подходит для поиска пропавшего завещания, — отозвался Бен о наряде Нины, состоящем из юбки и блузки голубого цвета. — Просто и элегантно. Патриция обязательно бы сделала тебе комплимент.
— У меня такое ощущение, что сегодня она не сводит с нас глаз.
— Будем надеяться, что Патриция укажет нам правильный путь, — Бен открыл последний замок, повернул тяжелую ручку и открыл черную дверь. — Не забудь, что ты входишь в квартиру, которая фактически принадлежит тебе.
Первое, что поразило Нину в квартире Патриции, — простор и чувство, что здесь по-прежнему живет женщина, любящая свой дом. Взгляд Нины остановился на китайском кашпо, висевшем на кронштейне из позолоченного дерева.
— Сейчас в нем должны были бы быть живые цветы, — заметила Нина, подавляя в себе желание посмотреть на фабричное клеймо, выбитое на дне кашпо. Она положила сумочку на обитое голубой парчой кресло в стиле Георга III, которое стояло у основания лестницы, ведущей на второй этаж. — Не знаю, с чего начать.
Бен обнял ее за талию.
— Почему бы не начать с галереи? — мягко спросил он, увлекая ее прочь от лестницы. Никто из них пока не ощущал в себе достаточно смелости, чтобы подняться наверх. — Патриция всегда жаловалась, что ее гости предпочитают пить свои коктейли в галерее, а не в гостиной. Обычно она посылала меня с просьбой пригласить их вернуться назад. Она не понимала, почему гости предпочитают галерею просторному, элегантному залу.
Нина рассмеялась.
— А где гигантская филиппинская раковина? — спросила она.
— Какая раковина? — спросил Бен, когда они остановились в центре длинной галереи, двери из которой вели во все комнаты, расположенные на этом этаже.
Он подвел Нину к небольшому полотну Ренуара и, пока Нина рассказывала о старой журнальной статье, Бен подумал, что в данной ситуации лучше всего действовать не спеша. Он хорошо понимал, что можно растеряться, впервые оказавшись в квартире Патриции.
— Когда я здесь появился впервые, раковины уже не было. Жаль. Это, наверное, действительно было достойное зрелище.
— Во всяком случае, мы теперь знаем, что не раковина была «безопасным и любимым местечком» моей бабушки. И уж, конечно, нам не стоит искать завещание на кухне, — не удержалась от улыбки Нина.
— Кроме того, мы можем исключить комнаты для прислуги, — сказал Бен, когда они остановились у красочного полотна Дерейна. Он сомневался, что они смогут найти завещание, ведь это, несмотря на все усилия, не удалось сделать оценщикам, но он был рад вновь оказаться в квартире Патриции, тем более в компании Нины. — Патриция скорее всего спрятала завещание в одной из тех комнат, где она проводила много времени.
Нина кивнула в знак согласия.
— Какая милая картина, — отозвалась она о Дерейне. — Я и не подозревала, что Патриция увлекалась подобными вещами.
— Она всегда с интересом относилась ко всему оригинальному и необычному. И еще любила загадки.
— Неудивительно, что она преподнесла нам сюрприз в виде спрятанного завещания, — рассмеялась Нина. Она уже немного привыкла к квартире.
— Это квартира размером со средний дом, — заметил Бен. — С чего ты хочешь начать?
— С библиотеки, — решила Нина.
Стены библиотеки были окрашены в густо-зеленый цвет и хорошо сочетались с кушетками того же оттенка. Оглядев столы, Нина решила, что потайной ящичек может находиться только в большом письменном столе Патриции. Но ее ожидания не оправдались. Нине не удалось обнаружить тайник ни в столе, ни в книжных полках, ни в шкафчиках.
Нина хотела просмотреть книги, но Бен сообщил, что оценщики внимательно пролистали все тома и ничего не нашли.
Покончив с поисками в библиотеке, они прошли в столовую, обставленную мебелью в стиле эпохи Регентства, а оттуда в гостиную. В другое время Нина была бы очарована просторными, залитыми солнечным светом комнатами, но сейчас она была занята более важными проблемами.
Оба они спрашивали себя, что могла иметь в виду Патриция, когда сказала о «своем любимом и безопасном местечке»? В поисках прошло все утро, наступил полдень. Первоначальный энтузиазм угас, уступив место разочарованию и усталости.
— Могу поклясться, что завещание находится где-то здесь, — сказала Нина, когда они лежали рядом друг с другом на ковре в гостиной. Бледная шелковая обивка кушеток и стульев удивительно подходила к разноцветным, ярким подушкам и картинам с изображенными на них букетами цветов. — Надо сменить тему, — решительно добавила Нина. — Я хочу пригласить сюда фотографа, чтобы он сделал снимки всех комнат, — Нина понимала, что теперь является владелицей квартиры Патриции, но не могла представить себя, живущей здесь, несмотря на все доводы о преимуществах квартиры.
— Каждый вечер, после ужина, — сказал Бен, указывая на французское кресло, — Патриция приходила сюда, садилась в кресло, открывала ящичек вон того маленького столика, доставала золотую пудреницу, украшенную сапфирами, и пудрила нос.
— Итак, Патриция была постоянна в своих привычках, — подытожила Нина. — Может быть, мы напрасно теряем время здесь внизу?
— На этом этаже она принимала гостей. Во время нашего последнего разговора, когда я беспрестанно кашлял и чихал, — тихо сказал Бен, — Патриция потребовала чтобы я поскорее выздоровел, потому что она собиралась познакомить меня с тобой во время званого обеда.
Нина рассмеялась, повернулась и откинула прядь волос со лба Бена. Он выглядел очень усталым — под глазами появились тени, у губ залегли складки, — и сердце Нины сжалось от тревоги. Может, они
