Путники бесцельно толкались на площади перед западными воротами, потому что одновременно в город пропускали всего по несколько человек.
– Прапорщик, освободите дорогу, – попросил Девлин.
Прапорщик Миккельсон привстал в стременах.
– Дорогу! – крикнул он. – Дорогу! Расступись! Дорогу Избранному!
Стоявшие к всадникам ближе всех с любопытством обернулись. Девлин обвел взором толпу и обнаружил, что люди избегают встречаться с ним глазами. Постепенно пространство вокруг Избранного очистилось, и все трое двинулись вперед.
Суматоха привлекла внимание стражников. Увидев, кто въезжает в город, они с помощью своих длинных копий принялись бесцеремонно расталкивать толпу, освобождая путь.
Приблизившись к воротам, Девлин остановился рядом с гвардейцем, которого звали Патек.
– Лейтенант Дидрик вернулся в город? – спросил он.
– Да, – ответил Патек.
– А что слышно о лорде Эгеслике?
– Во дворце творятся странные дела. Капитан Драккен просила передать, чтобы вы нашли ее сразу же по приезде. Она лучше меня вам все расскажет, – извиняющимся тоном сказал Патек. На его лице отразилась тревога.
Девлин все понял и без дальнейших объяснений. Если бы Эгеслика осудили за измену, Патек знал бы об этом, как и все в Кингсхольме. Опасения Девлина сбылись. Правосудие не свершилось.
Пришпорив коня, он галопом промчался через ворота, не заботясь о том, что Стивен и Миккельсон где- то отстали.
Девлин с трудом пробивал дорогу сквозь толпы народа на улицах, и ярость его росла с каждой минутой. У павильона стражи Избранный уже едва сдерживался. Вихрем пролетев мимо ошеломленного писца, он рывком распахнул дверь в кабинет капитана Драккен.
На лице женщины пролегли морщины, которых не было еще весной, и выглядела она почти такой же усталой, как и Девлин. Однако он не испытывал сочувствия ни к ней, ни к кому-либо другому. Его поступками руководило неумолимое заклятие уз.
– Что произошло?
Капитан Драккен не стала притворяться, что не поняла вопроса.
– Я подвела тебя. И нас предали, – просто сказала она, ни секунды не колеблясь.
– Кто? Как? – Голос Девлина был твердым и четким.
– Садись. Это долгая история.
– Так сократите ее, – сказал Девлин, не двигаясь с места.
Капитан встала из-за стола и, приблизившись к Девлину, посмотрела ему в лицо. На мгновение в ее глазах сверкнул гнев.
– Если бы я знала, кто и как это сделал, я бы здесь не сидела.
– Тогда расскажите хотя бы, что вы знаете.
– Когда лейтенант Дидрик прибыл в Кингсхольм и заявил, что лорд Эгеслик обвиняется в измене, при дворе начался большой переполох. Все очень испугались. Многие не хотели в это верить. Пока советники спорили, кто должен судить барона – король и Совет или городские магистраты, Эгеслика не заключили в тюрьму, а оставили под стражей во дворце. Документы, которые ты передал с Дидриком, заперли в отдельной комнате, а у дверей поставили охрану. Моих гвардейцев.
Капитан замолчала.
– Дальше, – поторопил ее Девлин.
– Через три дня решили, что барон предстанет перед Советом. Старшие советники послали за бумагами, доказывающими вину Эгеслика. Когда комнату открыли, выяснилось, что документы сильно размыло водой и прочесть ничего нельзя.
– Как это могло случиться?
– Не знаю. Я сама видела, как шкатулку с бумагами поставили в комнату. На ней не было никаких следов повреждения. А три дня спустя оказалось, что кожаные переплеты сгнили и покрылись черными пятнами, а сами бумаги воняют так, будто год пролежали на дне озера.
– Шкатулку взломали, – заключил Девлин.
– Конечно. Но у нас нет доказательств. Совет обвиняет королевскую стражу. Либо Дидрик не позаботился о документах в дороге, либо мои стражники плохо несли службу и позволили кому-то уничтожить документы. Я сама назначила охранников и отобрала самых надежных гвардейцев. Они клянутся, что в комнату никто не входил. Значит, вся ответственность ложится на Дидрика. Так или иначе мы не справились. Я не справилась – ведь виноваты мои люди.
Внезапно сгнившие бумаги – как странно.
– Может, здесь поработал маг и наложил какие-нибудь чары разрушения?
– Я тоже думала об этом, но Совет отмел это предположение как нелепое и не разрешил мне послать за мастером Дренгом, чтобы проверить, не использовалась ли магия.
Девлин еще больше укрепился в своих подозрениях. Единодушие советников никак не вязалось с их обычными спорами и препирательствами. Кто-то очень не хотел, чтобы придворный маг осмотрел