— Тебе не кажется, что ты немного… — начала Мэй, как вдруг он к ней прикоснулся. Его ладонь легла ей на горло, потом скользнула к затылку, отводя назад голову.
— А тебе самой не кажется, что надо быть поосторожнее? — спросил Ник. — Со своей свеженькой меткой демона? В людей я уже наигрался, хватит. Только представь, что тебя может ждать.
Дождь не слепил Мэй глаза. Над ней нависал Ник: с черных волос текла вода, и дышал он прерывисто, тяжело. Его пристальный взгляд сулил что-то ужасное. Мэй видела свой город в огне.
Ник недаром встал так близко: он хотел ее напугать. Ждал, что она сдастся или сбежит. Мэй не собиралась делать ни того ни другого.
Она шагнула вперед и поймала его за руку. Ник вздрогнул, попытался вырваться, но Мэй повисла на руке, переплела с ним озябшие пальцы, твердя себе, что не даст демону запугать человека в ее лице. Она знала его, слышала его настоящее имя, читала дневник его отца, держала его за руку раньше. Они знали друг друга.
Ник перестал вырываться и просто посмотрел на нее.
Мэй глотнула воздуха бури. Миг — и она схватила Ника за футболку, вцепилась в сырую ткань.
— Верно, — раздался ее шепот. — Кое-что я себе представляю.
Ник резко вздохнул, как от боли, и подался вперед. Его лицо где-то скользнуло, где-то царапнуло по ее щеке, отчего у Мэй перехватило дух, а в груди разлилось странное покалывание. Затем он коснулся губами ее губ и оживил воспоминание о поцелуе — он был именно таким, как ей снилось. Каждое нервное окончание, которого Ник касался, вспыхивало молнией.
Весь город мог сгореть в огне, но сейчас Мэй было все равно.
Она целовала Ника, он — ее, такой настоящий, долгожданный. Мэй упала спиной на сырую черепицу и утянула его с собой, запутавшись пальцами в мокрых волосах. Губы Ника, жаркие и настойчивые, кривились в полуулыбке точно так, как она помнила. Эта память впиталась ей в кожу.
— Тс-с, — вырвалось у нее между поцелуями, словно в бреду. — Ник, все хорошо.
В первый раз было совсем иначе. Он и раньше был ей небезразличен, но тогда в ней не было этого сумасшедшего, неописуемого чувства, от которого сердце колотилось, как обезумевшая пичуга в клетке.
— Тс-с, — повторила она в уголок его губ и провела ладонью по Никовой груди под вымокшим хлопком футболки. Ее пальцы нащупали талисман и шрам от него.
Ник почти улыбнулся, но улыбка стала горькой и исчезла.
— Мэвис, — произнес он хриплым, срывающимся голосом, который Мэй неожиданно для себя сочла неприятным, зато теперь он звучал спокойнее, может, ее, наконец, выслушают? Надо было только отстраниться, успокоиться, взять себя в руки.
Ник снова поцеловал ее, поделился одним судорожным вздохом, прижал к вымытой ливнем черепице, и Мэй ответила на поцелуй. Несмотря на дождь, она вся горела — ее трясло от жара.
— Тс-с, — прошептала она, слепо тычась ему в щеку, целуя край подбородка, шею, влажное от воды горло.
Он не издавал звуков, как другие парни, поэтому Мэй пришлось подмечать все детали глазами — насколько это было возможно в тесном, озаряемом молниями пространстве между двумя телами. Она прижалась губами к изгибу шеи у ключицы, пробуя собравшуюся там теплую воду и прохладную кожу под ней, и вдруг почувствовала, как он напрягся.
— Иди сюда, — приказал Ник. Мэй поцеловала его в шею и улыбнулась.
Он скользнул рукой ей под воротник, отлепляя от кожи мокрую ткань, погладил пальцами метку — от холодного прикосновения кольца бросило в дрожь. Мэй выгнулась ему навстречу, а Ник поймал ее губы и тоненький вздох, провел зубами по ее нижней губе.
— У меня есть… — прошептала Мэй и забылась в его долгом, жарком поцелуе, пьянея от того, что Ник рядом, заслоняет собой все вокруг. Она готова была биться головой о крышу, чтобы хоть немного прийти в себя, но спохватилась на том, что сама целует Ника и не может оторваться.
— У меня… о боже!.. у меня есть план.
Ее план состоял в том, чтобы стащить с Ника мокрую футболку и пробежать рукой по ребрам, по ремню на поясе, за которым он прятал нож… но через минуту это случилось само собой. Ник присел сбоку, она выпрямилась на локтях, чтобы ему помочь — содрать эту липкую сырость и наконец прижаться к его гладкой коже.
— Похоже, это вошло у тебя в привычку, братец, — произнес голос Алана из потолочного люка. Мэй и Ник застыли. — В следующий раз выбери место поукромнее.
С этими словами Алан исчез на чердаке — она даже не успела разглядеть его лица, которое, судя по тону, вряд ли выглядело приветливо.
Мэй чертыхнулась сквозь зубы, а Ник метнулся в сторону и побежал к люку. Она прижалась лбом к сгибу запястья, снова выругалась про себя. Черт, черт, черт! Надо же было сотворить такую глупость — и после всего, что Алан ей сказал у скульптуры! Каково ему сейчас?
Мэй встала и на ватных ногах побрела к лестнице. Она уже спускалась, когда внизу, на спуске с чердака, раздался громовой топот Ника.
— Алан! — взревел он, а ответом была тишина, даже не крик.
Мэй, спотыкаясь, сбежала в холл и увидела Алана в кухне, где Ник его перехватил. Дверь была настежь распахнута, горел неоновый свет. Алан стоял у буфета — включал электрический чайник. На его бледном лице застыло нарочито небрежное выражение.
Ник держался за кухонный стол, вцепившись в край столешницы, как утопающий — мокрая одежда и волосы еще усиливали сходство.
— Алан, — произнес он. — Мне нужно с тобой поговорить.
Мэй стояла у подножия лестницы, ведущей к кухонной двери. Она сомневалась, что сможет чем-то помочь. Оставить все объяснения Нику было бы неправильно, но если Алан не захочет ее видеть, это тоже можно понять.
Судя по всему, он и брата не хотел видеть — стоял и смотрел перед собой в пустую кружку.
— Тебе нужно? — переспросил он, и его голос сорвался. — Однако это что-то новенькое. Что ты хотел сказать?
Ник уставился на него, блестя черными глазами сквозь мокрый частокол волос. Каждый мускул его тела напрягся. Мэй вдруг поняла, насколько он ненавидит Алана в эту секунду. У нее пересохло во рту от предвидения того, что Ник собирался сказать.
Тот произнес глухим, ледяным тоном:
— Предай меня.
Алан вскинул голову.
— Что?
— Предай меня, — повторил Ник тем же страшным, безжизненным голосом демона. Его пальцы так стиснули столешницу, что та, казалось, готова была треснуть. — Выдай колдунам, отбери магию, делай что хочешь — мне плевать. Только не уходи.
Мэй онемела всем телом. Выходит, она все поняла неправильно. Ведь знала же, что Ник испытывал страх — именно так, как она описала: «Вроде знаешь, что делать, но боишься пошевелиться, потому что уверен: стоит двинуться, и случится самое плохое».
Просто не понимала, чего именно он страшился.
Судя по лицу Алана, он тоже этого не понял.
— Ты что, Ник? — тихо спросил он с удивлением. — Никогда!
Он проковылял к брату, протянул руку. Ника всего передернуло, как испуганного зверя, но он не бросился прочь. Рука Алана легла ему сзади на шею, и Ник послушно наклонил голову, подставляя затылок.
— Никогда, никогда, никогда, — шептал Алан своим дивным голосом, словно пел колыбельную, утешая и баюкая, — Ник, я тебя не брошу.
Мэй была бы рядом с ними лишней, поэтому она тихонько закрыла дверь кухни и отправилась домой. Снаружи все еще стоял мрак, но грозовые тучи чуть ли не ласково обвивали друг друга. Гроза притихла, в небе разлилась неопределенность.
