Дождь перестал.
Глава двадцатая
РАСПЛАТА С ДЕМОНОМ
В день Ярмарки Мэй проснулась от телефонного звонка на ухо. Звонила Син по поводу прикрытия для своих людей. Мэй села в постели, схватила ноутбук и вывела на экран несколько карт рыночной площади Хантингдона.
— Послушай, Син, — сказала она в трубку. — Сама посуди: площадь находится посреди города. Со всех сторон дома! Ну, с одной, правда, церковь, но ты понимаешь. Колдуны совершенно точно заключат Ярмарку в круг. Поверь, я видела их в деле на мосту «Миллениум». Там будет прорва убежищ. Нам надо будет ими воспользоваться.
— А если они решат высунуться?
— Тогда подставятся сами, — уверила Мэй. — Все будет хорошо.
— Нет, не все! — тихо отрезала Син. — Люди могут погибнуть. Ты еще не одна из нас. Я считаю, покончить с колдунами стоит. Вопрос в том, сможешь ли ты с этим жить — с тем, что кто-то умер из-за тебя?
Мэй потерла глаза краем ладони. Утренняя дымка за окном сгустилась в хрупкий готический шпиль церкви Святого Леонарда, стремящийся в ясное небо.
— Не знаю, — тихо ответила Мэй и зажмурилась. — Там видно будет.
Син на мгновение замолчала, а потом сменила тему.
— Демон с планом согласился?
— Да, — машинально ответила Мэй, не смея выдать сомнений. Малейшая неуверенность — и Син сразу поймет, что дело нечисто, отзовет свой отряд.
Она задумалась. Ник точно не согласился участвовать в затее, хотя прямого отказа не дал — у него случился нервный срыв. После этого он был довольно покладист, но скорее всего, потому, что любит, когда с него стаскивают одежду.
С другой стороны, он просил Алана о предательстве, но сам этого не хотел. Мэй вспомнила, как Алан посмотрел тогда на брата. Возможно, он вообще откажется от предательства.
Не исключено даже, что Ник рассказал Алану об армии и плане войны с колдунами, и теперь они оба перешли на ее сторону.
«Надо бы все-таки это проверить, прежде чем ставить чужую жизнь на кон», — сказала она себе.
— Говоришь, с одной стороны рынок огорожен? — спросила Син. — Как думаешь, мои лучники за забором укроются?
— Лучники? — переспросила Мэй. Может, это второй, тайный этап плана? Вроде шаг первый — победить зло, шаг второй — разыграть постановку «Робина Гуда»?
— Пули не всегда их берут, — терпеливо напомнила Син. — А лук и стрелы бьют точнее кинжалов. Можно играючи перестрелять половину круга.
— А ты тоже стреляешь из лука? — изумилась и оживилась Мэй.
— Ага. Правда, ножи люблю больше. Мне сейчас не до игр.
— Надо бы и мне как-нибудь поучиться.
— Если победим, — сказала Син, — обращайся в любое время. Ты приходишь к семи, так?
— Самое позднее. Тогда и увидимся.
До Кембриджшира четыре часа езды, а стрелки уже показывали за одиннадцать. Хочешь не хочешь, надо было звонить Нику. Мэй закончила говорить с Син и нажала «н», чтобы выбрать его номер в списке контактов. Оказалось, Ник отключил телефон. Как и Алан.
Мэй вылезла из постели и бросилась к шкафу — побыстрее одеться и заскочить к братьям домой. В зеркальной дверце с ободком из наклеек предстала девчонка с бешеными глазами и розовым взрывом на голове.
Ничего, причесаться можно и после битвы. Она нашла джинсы и футболку с цитатой из Дороти Паркер «Мне бы еще жить и жить», напялила их на себя, после чего запрыгала вниз по лестнице, завязывая шнурки на ходу.
Голос матери остановил ее на полупрыжке.
— Джеймс, у меня нет на это времени, — раздраженно произнесла Аннабель Кроуфорд. — По правде говоря, мне даже с тобой завтракать некогда. Пришлось перенести тренировку в гольф-клубе, а у Элизабет очень плотный график. Неизвестно, куда она втиснет меня в следующий раз.
— Ладно, мам, — вздохнул Джеми. — Но… но я должен сейчас это показать. У меня тоже очень плотный график.
— Элизабет — спортивный судья. У них, знаешь ли, со временем туже, чем у обычного подростка. А ты даже в летнюю школу не записался, как я ни намекала. По всей твоей комнате разложила брошюры. Даже на столе оставила и у холодильника.
— Может, я и не обычный подросток, — очень тихо ответил Джеми. Мэй повернула назад и бросилась вверх по лестнице в гостиную.
Мать сидела в кресле со стаканом воды в руке. Она обвела взглядом розовые волосы Мэй, неглаженую футболку, заспанное лицо и наградила дочь натянутой улыбкой, хотя, наверное, предпочла бы сделать замечание.
— Доброе утро, Мэвис.
— Джеми, не надо! — воскликнула Мэй.
— Со мной ничего странного не случалось, когда я был маленьким? — спросил Джеми. — Ничего не ломалось поблизости? Вещи по воздуху не летали?
— У одной няни были такие видения, — подтвердила Аннабель. — Но через два месяца мы с ней простились, а тебе было всего три. Сомневаюсь, что твоя психика пострадала от этого инцидента.
Джеми глубоко вздохнул и сказал:
— Я не мог пострадать. Инцидент случился из-за меня.
— Джеми, не надо! — взмолилась Мэй. — Только не сегодня!
— Это не тебе решать, — бросил Джеми, даже не глянув на нее. — Я должен знать, что Джеральд ошибся. Я должен знать, что она… она меня не…
Он стоял у камина, вытянувшись, словно солдатик перед расстрелом. Мэй была бессильна с ним спорить. Ей оставалось только подойти и встать с ним рядом, потому что кто-то должен был его поддержать. И он должен был понять, что она всегда на его стороне, что бы ни случилось.
— Я тебя люблю, — сказал Джеми матери. — И всегда буду любить, несмотря ни на что.
Аннабель Кроуфорд вдруг покраснела, словно кто ударил ее по щекам, но ничего не сказала.
— Тебе никогда не казалось, что со мной что-то неладно?
— Разве мы не беседовали об этом, когда тебе было тринадцать? — немного растерянно спросила мать. — Я тебе уже говорила, что тревожиться не о чем. Правда, хотелось бы, чтобы ты пореже пользовался косметикой для волос.
— Мам, я прошу тебя, — в отчаянии протянул Джеми.
— Джеймс, чего ты от меня хочешь?
Он посмотрел в побелевшее лицо матери с видом игрока, который ставит на кон то, чего нет.
— Я хочу, чтобы ты не возненавидела меня за это, — сказал он и поднял руку. Стакан с водой вырвался из руки Аннабель и пролетел по воздуху. В лучах солнца стекло и лед в воде засверкали. Джеми повел рукой, и стакан завертелся в воздухе, красивый и блестящий. Мэй увидела, как лицо брата воссияло верой в красоту магии.
— Это что, фокус какой-то? — спросила Аннабель, словно дробя слова серебряным ножом для колки льда.
— Нет, — ответил Джеми. — Это волшебство, магия. Я умею колдовать.
