подойти. Дважды я пыталась распрощаться, и всякий раз Роберт опережал меня, задавая очередной вопрос. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем он, наконец, отвел меня туда, где Грешемы пили чай.
– Не знаю, как вас и благодарить, сэр, за то, что вы позволили мне возобновить наше старое знакомство с Люси, – сказал он. – Будьте уверены, что я говорю и от имени своих родителей. Мы вам чрезвычайно благодарны, – он поклонился всем нам. – Ваш покорный слуга.
Когда он удалился, миссис Грешем выдохнула, как разъяренная гусыня. Через пять минут мы покинули лужайку и ехали домой. Только мы сели в экипаж, тут-то все и началось. Мистер и миссис Грешем заговорили одновременно. Мистер Грешем неистовствовал: ему нужно было точно знать, спрашивали ли меня о кладе Грешемов и не выболтала ли я, что это изумруды. Миссис Грешем была всецело поглощена моим безответственным и бесстыдным поведением. Оказаться в компании с Фолконами на глазах у всей деревни и отказаться покинуть их, когда она меня к этому так отчаянно призывала!
Аманда попыталась меня защитить, но ей велели замолчать. Эмили была полностью солидарна с матерью и эхом вторила ей. Я просила прощения, пыталась объяснить, что не смогла ничего поделать, и даже осмелилась сказать, что если бы мистер Грешем не разрешил Роберту увести меня… Все мои протесты отметались еще до того, как мне удавалось произнести их вслух, а последний вызвал настоящий взрыв негодования.
Следующие несколько дней в «Высоких зарослях» царил ледяной холод. Я была несчастна и возмущена. Я была уверена, что на этот раз в том, что произошло, моей вины нет. Тем не менее я изо всех сил старалась не показывать виду, что расстроена, весело улыбалась в ответ на обращение и старалась вести себя так, как будто ничего не произошло. Я пришла к выводу, что мистер и миссис Грешем любят срывать свою злость на других, а я была для этого самой подходящей кандидатурой.
На следующий день после «приема в саду» миссис Грешем сказала, что я не пойду в церковь и что она скажет викарию, будто мне нездоровится. Конечно, все поймут, что это неправда, но Роберту Фолкону будет дано понять, что он не смеет преступать черту и должен отказаться от своих попыток.
Пока они были в церкви, я смогла поговорить с Маршем. Он уже знал, что случилось: слуги только об этом и говорили.
– Очень печально, мисс Люси, – с сожалением сказал он. – Боюсь, вы на время впали в немилость. Однако я вижу, вы решили виду не подавать, и правильно делаете. Не хотите ли спуститься на кухню и выпить с нами чаю? Прислуга никому не расскажет. Уверен, это поднимет вам настроение.
Когда я отправилась на прогулку на следующий день и встретилась с Метью в его тайном убежище, он очень волновался. Оказалось, мистер Фолкон сказал, что Роберт своим поведением поставил меня в затруднительное положение и что мне здорово достанется.
– Я рассердился на Роберта, когда папа так сказал, – говорил мне Метью, пока мы с ним пытались починить загон. – Жестоко с его стороны втянуть тебя в неприятности. Они ужасно с тобой обращаются?
– Да нет. Просто не очень любезно. Но они скоро успокоятся. Они всегда успокаиваются.
– Будем надеяться, – он улыбнулся. – Расскажи что-нибудь еще про Китай. Почему у них такие смешные имена?
– Они не смешные. Просто другие.
– Назови какие-нибудь.
– Дай подумать. Чанг, Уанг, Ли, Чен. Это наиболее распространенные фамилии, как Смит, Джоунз и Браун в Англии. Но в Китае сначала произносится фамилия, затем имя, и все имена что-нибудь означают.
– Что?
– Ну, птиц, например, или какой-нибудь цвет, рыбу, дерево. Разное.
– А что значат те, что ты сейчас назвала?
– Чанг, Уанг, Ли, Чен? «Натянутая тетива», «принц», «слива» и «размах».
Он рассмеялся.
– Здорово! Какие смешные имена, Люси!
– Да. Наверное. В Англии говорят: «Мистер такой-то», да? А в Китае скажут: «Чанг-три-Ли- четыре».
Он снова рассмеялся, потом задумался.
– Наверное, англичане кажутся им странными. Мы ведь тоже казались тебе смешными поначалу, да, Люси?
– Все здесь казалось необычным, но я постепенно привыкаю.
– Ужасно трудно, наверное.
Мы разговаривали и чинили хозяйство Метью. Мне было легко и спокойно и, как всегда, не хотелось уходить, когда пришло время. Я все больше привязывалась к этому серьезному маленькому мальчику, который часто казался старше своих лет.
На следующий день, в пять часов пополудни вся семья пила чай в гостиной. Перед этим у нас были с визитом две дамы и молодой человек, который начал проявлять внимание к Эмили. Миссис Грешем размышляла вслух над размером капитала, принадлежащего молодому человеку, когда вошел Марш с маленьким серебряным подносом, на котором лежала визитная карточка.
Я сразу поняла, что происходит что-то необычное. Марш был спокоен как всегда, и никто ничего не заметил. Но, возможно, я знала его лучше других, и для меня он был живым человеком, а не просто дворецким. Миссис Грешем взяла карточку, взглянула на нее, и глаза ее округлились.
– Роберт Фолкон? – гневно спросила она. – Господи! Марш, вы прекрасно знаете, что для Фолконов нас никогда нет дома!
– Совершенно верно, мадам. Однако молодой джентльмен принес, как я понял, особенный подарок хозяину, – он положил длинный конверт на поднос и подошел к мистеру Грешему. – При сложившихся обстоятельствах я решил, что обязан попросить молодого джентльмена подождать в холле, пока я узнаю, соизволите ли вы его принять.
– Какая наглость! – Мистер Грешем встал и схватил конверт. – Какого черта ему пришло в голову, что я приму от него хоть какой-то подарок? – Конверт был не запечатан, и мистер Грешем, щелкнув пальцем, открыл его, пока возмущался. – Пожалуйста, можете отдать ему, что бы это ни было. Однако что же это, черт побери, такое? Боже!
Он уставился на сложенный пергамент, наполовину выпавший из конверта, его глаза вывалились от изумления. Миссис Грешем, Эмили и Аманда окружили его, говоря одновременно возбужденным шепотом:
– Что это, папа?
– Зачем он принес это, как ты думаешь?
– Чарльз, ты просто не можешь ничего принять от Фолкона!
– Замолчите! Все замолчите! – Он развернул пергамент и впился в него горящими глазами. Он посмотрел на меня: – Люси! Ты знаешь, что это?
– Я догадываюсь, мистер Грешем. Это вторая карта? Та, что была у Роберта Фолкона в Китае?
– Чарльз! Я надеюсь, ты не собираешься снова заняться этим сумасбродным предприятием? В самом деле! Разве у нас еще недостаточно неприятностей из-за этого?
– Успокойся, Бекки! Ты в этом ничего не понимаешь. – Он свернул карту трясущимися руками.
– Это – конец всем нашим неприятностям, моя дорогая. По крайней мере, не будет ничего страшного, если мы примем молодого Фолкона, чтобы послушать, что он скажет. – Он сказал Маршу: – Хорошо, проводите его. А вы, дамы, будьте добры, сядьте и успокойтесь.
Марш вышел. Эмили, Аманда и миссис Грешем сели, стараясь смотреть холодно и невозмутимо. Миссис Грешем так и не разжала плотно стиснутые от возмущения губы. Часто моргая, мистер Грешем стоял у камина, держась за лацкан пиджака, приняв величественную позу.
Дверь снова открылась. Вошел Марш, сделал шаг в сторону и объявил:
– Мистер Роберт Фолкон!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Он был прекрасно одет, в петлице – гвоздика такого размера, которого требовали правила, в
