договоритесь с Мэтти. У детей есть школьные учебники, но если понадобятся еще книги, я закажу. Понятно?
– Да, сэр. Где вы желаете, чтобы я занималась с ними?
– У обоих есть учебные комнаты. Занимайтесь там.
– Хорошо, сэр. Если я буду занята всего три часа у меня окажется масса свободного времени. Будут у меня еще какие-нибудь обязанности?
– Никаких, – отрезал он. – Даже речи не может быть, чтобы вы становились на один уровень со слугами. Может быть, вы сумеете быть полезной Мэтти, но об этом спросите ее. Все остальное время делайте, что вам угодно, однако прошу соблюдать приличия. – Он впился в меня ничего не упускающим взглядом. – Наверно, нет нужды говорить вам, что я не потерплю в Серебряном Лесу никаких богемных привычек.
– Вам, верно, известно, мистер Райдер, – сказала я, – что последние полтора года я жила на Монмартре одна, а Монмартр – это богема, но, уверяю вас, я вела очень правильный образ жизни и не окажу плохого влияния на ваших детей.
– Бонифейс навел справки и совершенно уверил меня в этом, – сухо проговорил мистер Райдер. – Вы какой веры?
– Воспитывалась в англиканской, а в колледже посещала католическую церковь, но не исповедовалась, просто ходила на службы.
– По воскресеньям мы посещаем заутреню, и я надеюсь, вы будете ездить в церковь вместе с нами. Местные дворяне не очень меня привечают, поскольку я тружусь, но они любят мои деньги и им нравится новый орган, который я купил. Мы здесь всего пятнадцать лет, так что до сих пор считаемся чужаками наряду с торговцами и мастеровыми, но все-таки нас уже принимают. Правда, Мэтти здесь полюбили, за исключением разве лишь парочки высокомерных дур, но она всего лишь домоправительница, поэтому утренние визиты ее не касаются. Однако она посещает церковные собрания, концерты в церкви, приемы в саду и представит вас симпатичным людям. Вы когда-нибудь сами правили двуколкой?
– О нет, сэр, никогда.
– Конюх или дети покажут вам, как это делается. Пони у нас смирные, так что ничего трудного. У вас есть вопросы?
Я немного подумала и сказала:
– Сейчас нет, сэр.
– Хорошо. Тогда все.
И он вновь уткнулся в газету.
Пока мы с ним говорили, я выпила почти весь кофе, поэтому теперь сделала последние несколько глотков, поставила чашку на поднос, присела в реверансе и сказала:
– Благодарю вас, сэр. И вышла из кабинета.
Все еще были в гостиной. Мэтти занималась рукоделием. Джейн за столом просматривала что-то, похожее на альбом с фотографиями, и писала в длинной узкой тетради. Джеральд читал все тот же клавир.
– А, вот и вы, дорогая, – сказала Мэтти. – Мы еще посидим полчаса прежде, чем лечь спать, но если вы устали после долгого путешествия, то идите отдыхать сейчас же.
– Нет, мне бы хотелось побыть с вами, – сказала я, – хотя я благодарна вам за заботу. Мисс Джейн, можно мне посмотреть, что вы делаете?
– Конечно, пожалуйста.
Когда я подошла ближе, то поняла, что перед ней альбом с марками. Она брала лупу, смотрела на какую-нибудь марку, а потом записывала что-то в узкой книге.
– Это моя собственная коллекция, – пояснила она мне. – Здесь только колониальные марки. У меня их почти пятьсот, и я хочу сделать каталог. Вы что-нибудь знаете о марках?
Я покачала головой:
– Нет. К сожалению, нет.
– А! Ну, ничего.
И она вновь взялась за лупу.
Джеральд встал с канапе и обратился к Мэтти:
– Вы меня извините, если я пойду в музыкальную комнату попрактиковаться немного перед сном?
Она подняла голову:
– Что-то из Шопена?
Фамилию композитора она произнесла с довольной забавной ошибкой. Джеральд кивнул:
– Да. Этюд ми бемоль минор.
Мэтти улыбнулась:
– Мастер Джеральд, да я их все равно один от другого не отличу. Может быть, Ханна вас послушает?
Джеральд покраснел:
– О нет, я очень плохо играю. Правда.
