Бенджамин, Клара... Я ничего не хочу вам навязывать, но хочу вам заявить со всей решимостью, что я как был, так и остаюсь другом Ханны Маклиод. Вы говорите, что ничего нельзя изменить, а я считаю, что она сама все изменила своей храбростью и стойкостью.
Бедный мистер Дойл. Его заявление было столь драматичным и благородным, что у меня не хватило сил сказать ему, как он не прав. Потом он опять повернулся ко мне и с тем же пылом продолжал:
– Мне отвратителен ваш хозяин, Себастьян Райдер, из-за того, что он сотворил сегодня. Я должен был вам это сказать, Ханна. Я напишу вам, где я живу в Америке и в Мексике, и если вам когда-нибудь потребуется помощь друга, пожалуйста, вспомните обо мне. Вы поняли меня?
Я осторожно высвободила руку, вспомнив день, когда другой мексиканский джентльмен, положив мне руку на плечо, сказал те же самые слова, а потом вручил серебряное кольцо, подтверждая тем самым свое обещание.
– Благодарю вас, мистер Дойл, – сказала я. – Вы очень добры. Теперь, если вы меня извините, мне надо поговорить с мистером Райдером.
Выходя из салона, я обратила внимание, что мы проплываем мимо Челсинского моста, следовательно, скоро должен был быть Вестминстер.
Тоби открыл передо мной дверь со словами:
– Не стоит говорить с ним, красавица. Давайте я отвезу вас домой, а потом найду для вас квартиру поближе к моей и вы поживете в ней, пока не решите, как вам быть дальше.
Я покачала головой:
– Я не уверена, Тоби, что мне нужна другая работа, ведь меня еще не рассчитали. Вот об этом я и хочу поговорить с мистером Райдером.
Он изумленно уставился на меня.
– Вы, правда, хотите служить у него после всего того, что он вам сегодня сделал?
– Он рассказал своим гостям, Тоби, что я была une fille de joie, и в этом не было ни слова лжи. Мне, правда, кажется дурным вкусом вести себя так с гостями, однако мне самой обижаться не на что. Сомневаюсь, чтобы он попросил меня остаться, потому что все его знакомые будут в ужасе, когда узнают о сегодняшнем.
– Ни я, ни моя дочь, ни ее муж, – перебил меня сэр Джон, – ни слова никому не скажут. Надеюсь, мистер Уиллард, миссис Уиллард и мисс Клара тоже.
– О, можете быть уверены, – мрачно подтвердил мистер Уиллард. – Мы еще не забыли, чем обязаны Ханне Маклиод. Думаю, Себастьян Райдер не сомневается в нашем молчании.
Тоби Кент не мог стерпеть этого:
– Ради Бога, Ханна! Вы же не хотите жить в его доме? Это унизительно!
Я погладила его руку.
– Ах, Тоби, разве таких, как я, можно унизить? Я была на самом дне и похоронила это в прошлом. Не волнуйтесь.
Напряжение сразу спало с него, и он ухмыльнулся:
– Вы еще попозируете мне, юная Маклиод?
– Ну, конечно, если смогу.
– Райдер вам не запретит, уж я за этим прослежу.
– Тоби, ведите себя прилично, а то я рассержусь.
И я вышла на палубу. Джеральда видно не было, и Себастьян Райдер сидел один за столом, куря сигару. Когда я подошла поближе, он сказал:
– Если вы пришли плакаться или брать расчет, не теряйте попусту слов. Мы с вами заключили договор на два года.
А я-то совсем забыла об этом. От неожиданности я отпрянула.
– Сэр, я лишь хотела спросить, вы не собираетесь меня рассчитать?
Он махнул рукой с зажатой в пальцах сигарой:
– Нет. Какого черта?
– Из-за моего прошлого, мистер Райдер.
– Я все знал, когда нанимал вас.
– Однако другие не знали. Теперь знают ваши гости и мастер Джеральд. Он наверняка расскажет мисс Джейн.
– Ну и все.
– Ваши дети могут не захотеть учиться у меня, сэр.
– Джейн достаточно рассудительная особа. А Джеральд как-нибудь переживет. – Он смерил меня тяжелым взглядом. – Вы по закону обязаны оставаться в моем доме.
– Я не собиралась брать расчет, сэр. Могу я задать вам вопрос?
– Давайте.
– Вы в будущем собираетесь всем гостям рассказывать о моей жизни?
