Таким образом, все время своего пребывания в Мельте Паоло, Элизабетта и я ходили в рясах францисканских монахов.
И в таком же облачении покинули стены монастыря и ушли по горам на другую сторону Италии.
Только Россане не пришлось надеть рясу последователей святого из Ассизи. Когда мать настоятельница пришла, чтобы унести нашу зараженную одежду, она очень внимательно осмотрела Россану. А потом вернулась с теплым одеялом и, завернув в него хрупкое тельце девочки, унесла ее в монастырский изолятор.
До ее последнего мгновения мы с Паоло стояли по обеим сторонам ее постели, а Элизабетта держала ее руку в своей.
Через два дня Россана дель Орте умерла.
Глава 32
Зимний ветер еще бушевал в горах, но длинные сосульки на краях крыши монастыря уже начали таять. И тогда мать настоятельница решила, что для нас настало время двигаться дальше.
— Снег тает. День-другой, и дорога через перевал откроется. Если солдаты Борджа выслеживают вас с таким рвением, они могут ждать в Аверно. И как только горные тропы и проходы откроются, они придут за вами сюда.
Мы пошли на могилу Россаны, чтобы попрощаться с нею.
Чтобы скрыть свое пребывание здесь, мы вынуждены были похоронить ее под вымышленным именем.
Как и всем монахиням во всех монастырях, ей дали новое имя, оно и было начертано на простом деревянном кресте, обозначившем место ее последнего успокоения. А выбрала его Элизабетта.
— Вершины ваших гор были видны из окна нашей спальни в Переле, — рассказала Элизабетта матери настоятельнице. — И мы с Россаной часто говорили о том, что здесь, в такой близости к Богу, должно быть, живут ангелы. Теперь она с ними. Поэтому напишите на ее могильном кресте, что ее звали сестрой Анджелой. И пусть ангелы встретят ее на небесах как подобную им.
Мать настоятельница поручила одному пастуху стать нашим проводником в горах. Паоло и Элизабетта приглашали меня пойти с ними на север. Они шли к своему дяде, который жил неподалеку от Милана.
Но я покачал головой.
— Нет, я пойду во Флоренцию, к своему хозяину.
Я принес слишком много горя этой семье и поэтому был уверен в том, что для них будет лучше и безопаснее, если наши пути разойдутся.
— Ну а мы пойдем искать дядю, — сказал Паоло. — Два нищенствующих монаха вряд ли будут привлекать к себе слишком много внимания на дорогах, — добавил он, имея в виду скромные рясы, в которые были одеты и он сам, и Элизабетта.
— На случай, если мы никогда больше не встретимся, — сказал я, — желаю вам хорошей, счастливой жизни!
— Мы обязательно встретимся! — сурово произнес Паоло. — Хотя может пройти немало лет. У нас есть неоконченное дело, и нам надо будет к нему вернуться, Маттео. Мне нужно время, чтобы вырасти, стать сильнее, хорошенько вооружиться и научиться сражаться так, чтобы побеждать. Когда буду готов, я найду тебя, и тогда мы отправимся на поиски этих людей. Поклянись, Маттео, что пойдешь со мной!
Что оставалось мне делать? Учитывая все обстоятельства, я мог только согласиться.
Он пожал мне руку:
— А пока будь моим разведчиком. Флоренция всегда в центре событий, да и путешествуешь ты в такой знатной компании. Так что, Маттео, побудь пока моими глазами и ушами. Я напишу тебе в студию мессера Леонардо да Винчи.
На этом мы расстались.
Они отправились в Милан, а я во Флоренцию. Они под грузом скорби и мести, а я под грузом возросшей вины.
А на шее у меня висел источник всех наших бед.
Когда мы собирались сжечь всю нашу одежду, мать настоятельница заметила у меня в руках поясок с пришитым к нему кармашком и спросила, что у меня там, не какая-нибудь святая реликвия или амулет?
Я подумал: «Вот неплохое объяснение моей привязанности к этой штуке. Многие вешают себе на шею амулеты или прикрепляют к шляпе или плащу картинку с изображением любимого святого». В общем, я кивнул.
— Мы должны убедиться, что на твоем амулете нет инфекции. Я дам тебе для него новый мешочек, Маттео. Дай мне его, и я тщательно помою его аммиачной солью. Что бы это ни было, кость святого или что-то еще.
— Я сам это сделаю, — уперся я.
— Очищение нисколько не умалит силу твоей реликвии! — сказала монахиня, по-своему поняв мое нежелание отдать «амулет» на ее попечение. — Ведь вера заключается не в этом предмете. Вера находится в сердце и питает душу.
— Понимаю, — сказал я. — И тем не менее я сделаю это сам.
Она принесла миску с аммиачной солью и бутылку с водой. Потом подарила мне маленький кожаный мешочек на шнурке вроде тех, что носят на шее пилигримы. Я отправился в самый дальний угол монастырского двора и там сжег свой ремень с кармашком. Но сначала достал вещь, которая там лежала, и поместил ее в новое укрытие.
Перекладывая предмет, ставший источником стольких смертей и насилия с тех пор, как он попал ко мне в руки, я внимательно его рассмотрел.
Он был сделан из цельного куска золота, и по краю его бежала надпись. На нем был изображен герб одной из самых могущественных фамилий Италии. Щит с изображением шести шаров гордо сиял на его поверхности.
Это был герб банковского дома, влияние которого достигало самых отдаленных уголков мира. Дома, который финансировал Италию и Ватикан, поддерживал Францию, Германию, Англию и Испанию в их постоянной борьбе за власть и завоевания.
Это был предмет, который я украл по приказу Сандино. И наверное, Чезаре Борджа пообещал за него целое состояние.
Это была Большая печать Медичи.
Часть четвертая
Левый писец
Глава 33
Никто не обратил внимания на тот факт, что начало работы было назначено на пятницу, в тринадцать часов.
